«Значит, у него есть часть демонической силы!» — догадалась неугомонная Ветта.

— И сейчас твои глазки закроются навсегда, — процедил анимаг хладнокровно, наставляя волшебную палочку на Ветту. Та в испуге зажмурила глаза, но внезапно между нею и отцом вклинился Артур.

— Отец, нет! — выкрикнул он, ухватил отца за запястье и отводя его вооруженную руку от девушки. — Ты не можешь убить ее просто так!

— Очень даже могу, — возразил анимаг хищно. — Это отлично у меня получается. Не бойся — даже следа не останется. Никто и не догадается!

— Нет, отец! — твердо повторил Артур. — Ты не тронешь ее. Ты пообещаешь, что не тронешь ее, — уже с нажимом повторил Артур, — а она пообещает, что никому ничего не скажет. В конце концов, ты спас и ее тоже… от Демона. Она будет тебе благодарна!

— Клянусь! — пропищала Ветта. Анимаг отступил от нее, вздернул подбородок, сверкнув моноклем.

— Эта вещица, — он указал  на монокль, — помогает мне не только Демонов рассмотреть во мраке, но и увидеть, врет ли одна такая маленькая девчонка, принося такие клятвы, или нет.

10. Глава 9. Элиза и Эрвин

— А вы правда можете видеть демонов!? — выпалила Ветта совсем уж непочтительно, несмотря на то, что волшебная палочка была нацелена на нее и грозила ей смертью. Одна вспышка — и все, и нет никакой Ветты. Отец Артура недобро усмехнулся, отчего его лицо пробрело совсем уж разбойничье выражение.

— Конечно, — процедил он сквозь зубы. — Иначе как бы я понял, что собака, бегущая по ночной улице, это Демон Первый, охотящийся за мной? Я хорошенько рассмотрел его. Он преследовал меня от самых дверей моего дома. Вероятно, если б лошадь была резвее, он бы и не догнал, но он догнал! И лошади больше нет…

— Отец! — повторил Артур, в очередной раз перехватив отца за запястье и отводя от Ветты его волшебную палочку, которой он почти коснулся ее подрагивающей шеи.

Заговаривая ей зубы, старый анимаг хотел сделать все как можно незаметнее для своей жертвы, чтобы она не успела даже испугаться и вскрикнуть. Девушка взвизгнула и крепко зажмурилась, ожидая неминуемой гибели. Но тонкий, стройный Артур оказался сильнее старого анимага; он заставил его убрать палочку от лица Ветты и оттолкнул отца от девушки.

— Ты не тронешь ее! Я сказал — нет! Где вообще тебя черти носили в такой час?! Почему ты опаздываешь?! Сегодня бал в мою честь!

Старик, злобно пыхтя, нехотя подчинился. Ворча под нос проклятья, он вернул палочку туда, где ей было место — на цепочку, рядом с карманными часами, — и, сверкая недобрыми глазами, накинулся с упреками на сына, вымещая свою злобу.

— Где! — прокаркал он. — Вообще—то, я бы успел, сели б не это чертов пес! Я отлучался по делам Гильдии, а это намного важнее, чем танцульки!

— Танцульки в честь моей помолвки! — напомнил Артур, покраснев от обиды.

— Пусть даже и так, — сварливо отозвался старик. — Не забывай, кто тебя кормит! Не забывай, кому ты всем обязан! И не думай, что делом всей моей жизни является забота о том, как бы поудобнее пристроить твою паршивую задницу и получить в итоге кучу сопливых внуков!

— Повежливее с будущим маркизом Эйбрамсоном, — окрысился Артур, в свою очередь выхватив палочку и наставив ее на отца. Старик попятился, задрав подбородок, словно сын приставил нож к его горлу. По всему было видно, что он боится собственного отпрыска, и тот позволяет кричать на себя лишь до поры, до времени, из чудом сохранившегося уважения к сединам папеньки. — Ты ведешь себя как извозчик на угольном складе! И, кажется, забываешь, что с моим совершеннолетием главой семьи являюсь я, а не ты. Так что вопрос о том, кто кому должен и кто кого кормит остается открытым!