Ветта слушала их грызню с раскрытым ртом и диву давалась.

«Ну и семейка! — думала она. — Никакого воспитания, никакого почтения… Дерутся, как голодные нищие за краюшку хлеба! Что за странные у них отношения! Если бы я не знала, что они отец и сын, я бы подумала, что и родства меж ними нет, да и вообще вопрос, кто из них старше, если Артур так нахально смеет отчитывать отца… Может, и к лучшему, что я не выйду за него замуж?»

— Ах, извините, ваша светлость! — выкрикнул папаша Эйбрамсон, кривляясь. — А что вы делаете здесь, где ваша невеста? Смотрите, как бы она не разозлилась и не оставила вас с носом!

— А она танцует с приезжим графом, — тотчас же наябедничала Ветта, которая успела заглянуть в зал, пока отец и сын ссорились. — Он такой красавчик! И, кажется, флиртует с ней. В зале переполох, потому что он сделал ей какой—то дорогой подарок.

Услыхав это, Артур переменился в лице.

— Элиза, — выдохнул он с таким выражением, словно ему сердце вынули из груди.

— Хе—хе, — сказал зловредный папаша Эйбрамсон. — Вот тебе твоя красотка!

Однако, ему тоже не очень—то нравилось, что у его сына какой—то приезжий хлыщ пытается увести невесту. Он ринулся к дверям и распахнул их, намереваясь пойти и отыскать волочащегося за Элизой красавца. Но и шагу не успел ступить; в лицо ему, словно разноцветное конфетти, бросилась яркая стая бабочек. Кое—как отбившись от них, отплевываясь от крыльев, бивших его по щекам, по губам, пожилой джентльмен ввалился в зал и замер. Все его подвижное маленькое желчное личико буквально скривилось, будто вместо бабочек ему кинули горсть горячей золы в глаза. Монокль его заблестел, словно в нем отражалось пламя, он снова выхватил палочку.

— Нечистое племя! — с ненавистью и страхом выкрикнул он, лихорадочно оглядывая плавно кружащиеся в танце пары. — Демоны!

— Где?! — изумился Артур, в парике осматривая гостей. — Здесь?!

— Я вижу тьму, которая идет за ними, — простонал его отец. — Они были здесь. Их нечистым колдовством тут все полно… Неужто их много? Неужто забежали вперед и поджидают меня здесь?!

Артур с отцом переглянулись. В глазах их отражался страх, и, вероятно, занятые вопросом спасения собственных жизней, они не обратили внимания на то, что невесты среди вальсирующих гостей не было.

***

Эрвину, Тринадцатому, были чужды человеческие чувства. Симпатия, привязанность так точно. Но влечение к девушке — иррациональное, необъяснимое, — заставляло его совершать такие поступки, понять которых он сам не мог.

Обнимая ее тонкую талию, кружа девушку в танце, он удивлялся тому, что спас ее от гусениц и одновременно лишил себя ее крови и силы.

«Это ведь было так легко — получить ее, — думал он, разглядывая склоненное личико смущенной девушки и чувствуя необъяснимое волнение в своей душе. — Подчинить своей воле, сделать своей рабыней. Измучить, истерзать кошмарами. Превратить в покорную слугу, беспрекословно исполняющую мою волю… так отчего нет? Что мешает мне сейчас вспороть когтями ее хрупкую плоть и обрести силу?..»

Ответ был очевиден — ничего не мешает. Никто не защити бедняжку. Не сможет. Не успеет. И все же… Эрвин чувствовал тепло ее тела сквозь ткань платья, слышал учащенный от волнения стук ее сердца. Он склонялся к ней, вдыхая аромат ее кожи, такой сладкий и манящий, и… нет, не мог. Не мог выпустить из души зверя, который растерзал бы девушку.

Темная сущность его была словно чудовищный пес, посаженный на цепь. Она рвалась, она жаждала крови, но что—то останавливало ее в самый последний миг.

«Неужто Помеченная?» — гадал Эрвин, разозленный непонятным волшебством, которое не позволяло ему причинить девушке ни малейшего вреда.