— Не утруждайся, — вздыхаю я и шоркаю ногами по обратному пути за сумкой.

— Половина одиннадцатого, а тебя нет на месте.

Я глухо усмехаюсь, представляя его багровое от недовольства лицо.

— Случилось ЧП.

— Мне глубоко по*уй, Даниэла.

— Ой, не начинай. Буду через час. Плюс-минус.

Чувствую спазм в желудке, когда думаю о предстоящей поездке в метро.

— Я вычту опоздание из твоей зарплаты, — грозится «босс».

Я закатываю глаза.

— О нет, нет, не делайте этого, Роман Орланович... — с намеренной вялостью перебираю на языке буквы, надевая кремовые туфельки на толстом каблуке.

Раздается приглушенный грохот. Кирсанов буянит, судя по всему.

— Я тебя... — заикается рявкающим тоном.

— Ты меня обожаешь, — нагло перебиваю. — Спасибо. Мне очень приятно. Скоро буду, уважаемый начальник.

— Дана!..

Его гневное обращение тонет в моем безразличии. Я отстраняю телефон от уха и тычу ногтем на кнопку завершения вызова.

Прохожие задерживают взгляды на моей фигуре, что совершенно неудивительно, ведь мой «лук» безупречен: оверсайз-блузка с объемными рукавами, заправленная в кожаную юбку-трапецию длиной миди. В поездке, на удивление благополучной, удается освежить макияж помадой, тушью и минеральной пудрой. Мне везет хоть в чем-то. Дождь прекращается к моменту, как я выхожу из подземки, но сильные порывы ветра треплют прическу и уничтожают идеальную гладкость высокого хвоста.

Исчезаю из вида у зевак в однообразных костюмах, слоняющихся по улицам бизнес-района города, ныряя в вестибюль высотного здания. Коротко киваю сотрудникам на ресепшн, прикладывая к турникету именную электронную карточку, и свободно прохожу контрольно-пропускной пункт. 

Глянцевые серебристые створки лифта не до конца открываются передо мной, а из противоположного конца приемной уже доносится раздражающе высокомерный голос великанши.

— Никому не дозволено являться на работу с таким чудовищным опозданием. Правила для всех одни. Беспардонное пренебрежение пунктуальностью недопустимо.

Я цепляюсь за ее непроницаемо-алебастровое лицо сощуренным взглядом.

— Ты моей мамочкой решила заделаться? Какое тебе дело до моих опозданий? Занимайся своими секретутскими делами.

Лучше не нарывайся, стерва. Я не в духе.

— Кирсановы... — продолжает свою зазубренную флегматичную шарманку, но проглатывает остаток фразы, когда со стороны кабинета Ромы слышатся приближающиеся шаги.

Лично вышел встретить меня? Как мило.

Со строгого лица старшего Кирсанова сходит вся краска. Перекатывает желваки и тяжело дышит, свесив кисти по бокам.

— Живо ко мне, — произносит, не расслабляя челюсти, и стискивает кулаки. Разворачивается, не дожидаясь моего безропотного подчинения приказу.

Я негромко цокаю и следую за блондином. Обнаруживаю его наматывающим километры вдоль панорамного остекления.

— Облажаешься еще раз, и я...

— Ты — что? — спокойным шагом прохожу вглубь кабинета, ставлю сумочку на боссовский стол и скрещиваю руки. — Уволишь меня? Не затягивай с этим. Облегчи существование всем нам.

Рома гневно зарится на меня через плечо.

— Бери листок и записывай причину опоздания, — диктует наказ, массируя указательным и большим пальцами виски.

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Все твои косяки будут конспектироваться. Что-то мне подсказывает, — небрежно ухмыляется и возобновляет движение в моем направлении, — список ожидается впечатляющим.

Сверкая насмешливо-желчной улыбкой, садится в свое кресло и опускает руки на подлокотники.

— И не сомневайся, Даниэла, твой отец узнает о каждом проколе, о каждом опоздании и препирательстве со мной, Макаром или Феликсом.