- Папа уехал, скоро приедет и пойдет гулять с Алишей, - прижимаю к себе маленькое тельце, целуя светлые ароматные кучеряшки моей яйцеклетки. Кто бы подумал, что из мизерной клетки получится такое чудо…

- Ну что, девушки, обедать идем? – заглядывает в комнату няня, и я подхватываю малютку на руки, несу ее в кухню.

- Если честно, я боюсь оставаться с ней одна, вдруг приступ накроет и будет тогда… Всегда дома есть кто-то, хоть прислуга, а тут все разбежались, - ворчит старушка, разливая борщ по тарелкам.

- Я могу сегодня побыть с вами, - бросаюсь на помощь, забираю еду, расставляя ее по столу, - у меня отпуск еще две недели, устала отдыхать, просто так брожу по улицам.

- Семьи нет чтоль?

- Нет… ну, есть сестра старшая и сынишка ее, Антошка, мы вместе живем. А родители далеко, в деревне живут, поеду на днях, - мне стыдно, половина отпуска прошла, а я так и не съездила к родителям, не навестила. Но у меня была причина. – А вам я номер своего телефона оставлю, звоните в любое время, хоть ночью, приеду и помогу.

- Вот оно тебе надо? – с тяжелым выдохом женщина устраивается на стуле и берется за ложку, собираясь кормить Алину, сидящую в детском стульчике. – Давай детка, ротик открывай!

Алина смотрит на ложку с борщем, как на что-то ужасное, машет ручкой, пытаясь вышибить ее из рук няни, та сокрушенно качает головой и сетует, что постоянно так, совсем есть не хочет.

Вдвоем мы справляемся, я отвлекаю, строя рожицы, Ольга Степановна сует суп в рот малышке. Потом дает ей бутылочку с соком, пока мы сами обедаем. Я с ними до самого вечера, пока не приходит внучка няни, чтобы остаться на ночь.

Целую неделю я встречалась с дочуркой, мчалась к ней уже с утра, познакомилась с другими работницами Стужева и стала для них своей. Я узнала со слов горничной и кухарки, что в семье Стужевых не все так радужно, как пишут в интернете, и малышку мать терпеть не может, будто не родная ей, а вот отец души не чает в дочке, каждую свободную минуту проводит с ней.

Я радовалась таким новостям, если честно, как бальзам на душу, когда слышала, что хозяин не любит свою жену, да и не любил никогда. Однажды прислуга слышала, как Жанна кричала, чтобы Матвей убирался к своей любимой простушке, которую забыть не может. Да, я простушка, а не фотомодель. И я тоже не могу забыть своего доброго и нежного мужчину, с которым как-то провела волшебное лето.

А потом приехала жена Матвея и у него закончилась командировка, и я не рискнула появиться в поле его зрения. Чтобы не тосковать, уехала до конца отпуска к родителям в деревню.

- Заработалась, моя маленькая, - журит мама, обнимая меня, потом ведет в кухню, чтобы помогла готовить праздничный ужин, по случаю моего приезда. – Ну что, как вы там в городе живете?

- Нормально живем, работаем, - вздыхаю, нарезая маринованные огурцы и раскладывая их на тарелке, где уже сияют боками консервированные помидоры.

- Вот-вот, живете и работаете… Ну Ирка ладно, хоть внука нам родила, а ты, когда уже соберешься? – вроде по-доброму, но с укоризной ворчит мама, а я застываю с огурцом в руках, потом откусываю его и зажмуриваюсь от сладко-соленой вкусности.

Эх, знала бы мама, какая внучка у нее растет! Может быть, когда-нибудь я привезу ее познакомиться. Нет, не я, а мы с Матвеем.

6. Глава 6

Матвей

За неделю так соскучился по крохе, сразу ринулся в детскую, даже если спит, то полюбуюсь своим ангелочком. Эта малышка делает меня размазней, вызывая нежные чувства, что сердце щемит, глядя на нее.

Алина спит, сладко посапывая и подложив пухлую ладошку под румяную щечку. Застываю над кроваткой, боясь дышать. Какая она красивая! Три года назад я так же любовался ее матерью, когда она спала, подложив ладошку под щеку. Они похожи очень, даже ресницы во сне так же подрагивают, и улыбаются одинаково, будто видят что-то хорошее во сне.