Но мне не больно от ее многочисленных похождений. Душа до сих пор саднит от той, давней и единственной измены. Провожу по лицу, хочу стереть воспоминания, еще раз пробегаюсь взглядом по витиеватой гравировке на небольшой капельке… Люблю… твой МС…

Я не знаю, что делать с браслетом, и с тем фактом, что Полина побывала в моем доме. Прячу вещицу в карман стильного пиджака, потом уберу в сейф. С ним проще. Полину в сейф не спрячешь. Раз она узнала, что Алина ее дочь, то теперь не отвяжется.

Она не сможет отсудить у меня ребенка, никаких прав на малышку не имеет. Но это по закону, а вот по жизненным факторам… Я могу нанять еще больше охраны, чтобы не подпускали ее и близко к Алише. Могу дать ей много денег, как ее сестре. Только сомневаюсь, что девушка удовлетворится зелеными купюрами.

Вечером беру дочку и прихожу с ней в гостиную, где Жанна разбирает покупки из Милана, слишком восхищаясь каждой тряпке. И все себе, нет подарков дочке, нет и мне, но я привык, и уже даже не жду милых презентов. А Полина всегда находила, чем меня порадовать. Простейшие вещи и знаки внимания с ее стороны давали понять, девушка ко мне неравнодушна.

- Ох, зачем ты малявку притащил? Она сейчас порвет мне брендовые одежки, или запачкает своей этой мерзостью, - морщится жена, кода кроха подходит к ней слишком близко, уплетая печеньку. – Унеси ее отсюда, намусорит.

- А может ты уже свалишь отсюда со своим брендовым шмотьем? – не выдерживаю и ору вполголоса, боясь напугать ребенка. – Это моя квартира, и моя дочь будет ходить, где ей захочется, и мусорить, и пачкать. Пошла отсюда!

Жанна пыхтит, наливаясь клюквенным соком будто, но сказать ничего не может, закидывает тряпки в брендовые же пакеты и демонстративно стуча каблуками, подскакивая от раздражения несется в свою опочивальню. А я разваливаюсь на белоснежном диване, включаю крохе любимые мультики и любуюсь ее истинными восторгами, когда на экране огромного телевизора появляются знакомые персонажи.

Итак, Полина знает правду, и я должен что-то сделать с этим. Задумываюсь, обмусоливая проблему, но дочка не дает мне придумать выход, сует в руки куклу, лопочет на своем едва понятном языке.

- Тетя дая, - объясняет она мне, разводя ручонками, будто удивляясь, почему я не могу сообразить. – Тетя! Тетя дая Аисе…

Отбирает у меня куклу, прижимая ее к груди, обнимает, закрывая темно-синие глаза, показывая, как любит игрушку, которую ей дала какая-то тетя. Полина!

Меня поражает то, насколько сдружилась Алина со своей биологической матерью. Что, черт возьми, происходит?!

- Ольга Степановна, про какую тетю толкует мне дочь, и откуда у нее новые игрушки? – задаю вопрос старой няне, которая вырастила меня, я ей доверял, как себе, и вдруг…

- Ой, Матвеюшка, тут такая история, - по-доброму улыбается старушка, пытаясь накормить Алину кашей, та только машет руками и орет от досады.

Полина тоже не любит кашу, на завтрак мы готовили что-то другое.

- Ну-ну, хотел бы я послушать вашу историю.

- Мы гуляли, Алина от меня убегала, а я не могла бежать, сердце прихватило. И тут девушка сидела за столиком, в парке, увидела, что ребенок бежит, догнала, подхватила ее на руки, а потом проводила до дома. Мы подружились с Полиночкой, она Алиночку полюбила прямо, такая ласковая с ней, даже целует… не то что эта… ой, прости…

- И часто она у нас бывает?

- Неделю всю приходила, в отпуске была, а сегодня не пришла, позвонила и сказала, что к родителям уезжает.

- Как придет, мне доложите, вы же знаете, как я отношусь к чужим людям.