Песец.

Разноцветный, чтоб его.

–…просто зашибись, Ром… – я тяну заворожённо.

Смотрю, как по белой штукатурке красиво растекается зелёное пятно. Летит следом второй шар, чтобы столь же живописно и с брызгами впечататься.

Добавить оттенки жёлтого.

– Я вечером позвоню, – я, пока он не успел озвучить очередные сомнения, вставляю торопливо и, продолжая разглядывать яркие пятна, отключаюсь.

Н-да.

Жизнь Кирилла Александровича с сегодняшнего дня, определённо, заиграет красками.

И ремонтом.

А в моей жизни заиграет похоронный марш, потому что квартиру Лавров мне не простит. И прибитых в ближайшем будущем монстров тоже.

Всё, суслики, достали.

Вождь краснокожих выходит на тропу войны.

Добравшись ползком до противоположного края дивана, я устраиваюсь поудобней и прикидываю: откуда точно прилетели снаряды врагов. Проверив трофейный бластер, я прицеливаюсь и… первый выстрел, судя по приглушенному шмяку и ехидным смешкам, вхолостую, а вот второй в цель.

Раздается обиженное: «Ай!».

Yes!!!

– Няни не стреляют! – возмущенно вопит Ян.

А я мысленно хмыкаю, делаю последний выстрел, поскольку краски у меня больше нет.

Бух!

И снова: «Ай!»

– Я плохая няня, суслик, – я фыркаю, дую в лучших традициях ковбоев и гангстеров на дуло.

– Мы заметили, – Яна ворчит.

И чего этих монстров путает соседка, что с ними гуляла, я не понимаю.

Да, похожи они, как однояйцевые близнецы, и одеваются из вредности одинаково, но ведь всё равно разные.

Даже если Яна прячет длинные волосы под бандану.

– Я вам предлагала разойтись мирно, – я сообщаю, прислоняюсь затылком к дивану и откладываю бесполезный бластер, – вы первые начали!

– Мы только помидор, – Ян возражает обиженно, пыхтит.

– На мою любимую футболку!

Хотя, наверное, да: раскалывать яйцо, которое я как раз держала в руках, на голову паршивца в ответ было не педагогично.

Драться подушками и швыряться игрушками – тоже, а про душ, которым я ответила на водяные пистолеты, скажу только, что меня загнали в угол под названием ванна и выбора не оставили.

Вот.

Так Кириллу Александровичу и скажу, если успею.

Его драгоценные и чудесные племянники сами виноваты.

Поладим мы, ага, как же.

– А ты мне ещё суп на голову надела! – летит в мой адрес новая претензия.

От Яны.

А да, забыла.

В свое оправдание могу сказать, что он был не горячим и меня в ответ засыпали мукой. В общем, на кухне ремонт тоже требуется.

Или, как минимум, генеральная уборка.

– А вы мне в кофе глаз подбросили!

Всплывший в виде красного глаза лизун, к их огорчению, орать меня не заставил. И не такое я в свой жизни видела.

Выкусите.

– Так ты же не испугалась, – разочаровано тянет Яна.

И смешок я давлю.

Нашли чем пугать, суслики, я в меде учусь.

Я эти глаза несчастные видела и перевидела, ещё и учила. И вообще на первом курсе, на самом первом занятии, у нас была экскурсия по кафедре, в пятую комнату, где влажные препараты, читай трупы целиком и по частям.

Мы были без перчаток, а наш препод – без гуманности.

И да, это была проверка на вшивость, ведь «какой ты врач, если голыми руками взять боишься препарат». Подумаешь что этот препарат чей-то мозг, поскольку в начале сентября в тазах лежит только он для второго курса. Подумаешь когда-то живого человека. Подумаешь, что это второе сентября и твой второй день учёбы.

Полушария и мозжечок, как эстафеты, пришлось брать всем и не кривиться, поэтому… не надо было кидать желеобразную гадость мне в волосы, суслики!

От неё я тоже не завизжала, введя детей в окончательное уныние и заставив креативить.

Использовать, кажется, недельный запас гадостей для нянь.