А мне еще тогда показался таким приличным!

Девица, которой принадлежала вторая главная роль, от неожиданности вскрикнула, а я в это время уже забиралась на подоконник. Окно оказалось не только не зарешечено, но еще и открыто – хвала жаркому климату!

– Держите ее! – рыкнул появившийся на пороге комнаты верзила. – Держите, натх возьми!

Я еще успела подумать о том, что рискую переломать все кости, прежде чем сиганула вниз. Просто взяла и прыгнула, мысленно молясь, чтобы растущие у крыльца кусты хоть немного смягчили падение.

Мои надежды оправдались лишь частично. К сожалению, кошкой я не была, и приземляться на четыре лапы не умела. Поэтому при падении сильно ударила, – а по ощущениям, так и вообще сломала, – руку. Но удар кусты действительно смягчили, хоть я и ободрала о них кожу рук и лица.

Мимолетно порадовавшись, что повредила руку, а не ногу, я побежала вперед, не разбирая дороги. Все вокруг сливалось воедино, как будто меня окружала пелена дождя, сердце неистово билось где-то в районе горла. Кажется, позади раздавался топот, но я его практически не слышала, сосредоточенная на том, чтобы бежать, бежать, бежать…

Быстро бегать я умела. Да и вообще отличалась ловкостью, которая не раз сослужила мне хорошую службу. Оказалась кстати она и сейчас, когда мне приходилось лавировать по узким, перетекающим одна в другую улочкам, и огибать при этом многочисленные выбоины. В эти моменты я не думала о действии печати и о том, что вскоре мне должно стать плохо. Машинально перебирала ногами, не обращала внимания ни на что окружающее и лишь изредка оборачивалась, убеждаясь в том, что погоня исчезла из поля зрения. Представить Лалу в качестве той, кто меня преследовал, было сложно, так что скорее всего за мной вдогонку бросился верзила. Но в отличие от меня, ловкостью и скоростью он похвастаться не мог – лишь грубой силой, поэтому в конце концов безнадежно отстал.

Не знаю, сколько времени я петляла по этому району, напоминающему бесконечный лабиринт улиц. Фонари здесь горели через раз и были до того тусклыми, что едва разбавляли сгустившуюся черноту. Мысленно я хвалила себя за предусмотрительность – балахон скрыл мой фривольный наряд и позволил слиться с темнотой.

Когда дыхание сбилось окончательно, я сбавила скорость, а после и вовсе сменила бег на шаг. Только в этот момент меня внезапно накрыла ужасная боль в руке и ребрах, засаднили царапины на лице, и пришло понимание, что руку я, похоже, все-таки сломала.

Но я продолжала упорно идти вперед и остановилась, лишь оказавшись на границе старых кварталов и относительно освещенной улицы. Здесь, в высоком кирпичном заборе, огораживающем какой-то дом, имелись глубокие ниши, в одну из которых я и присела.

Адреналин спал, и меня накрыло запоздалой дрожью, заставившей зубы клацать. Из-за боли я прикусила губу, сдерживая непроизвольно рвущиеся из груди стоны, и во рту появился металлический привкус крови.

Только не ныть! Ни в коем случае не ныть и не жалеть себя! А абстрагироваться и решать, что делать.

Положение у меня сейчас было, мягко говоря, плачевное. Первой мыслью было обратиться к стражам, но зудящая на запястье печать все портила. Вдруг, увидев треклятую розу, меня отправят прямиком туда, откуда я сбежала? Да, мне поставили ее явно незаконно, но кто знает, как у них здесь все устроено… может, мне вообще не поверят, и я еще виноватой окажусь?

Черт! А так все хорошо начиналось!

Но два весомых плюса я для себя все-таки отыскала. Во-первых, мне удалось сбежать – спасибо, фортуна, что в кои-то веки повернулась ко мне лицом! А, во-вторых, я сейчас находилась на значительном расстоянии от «Гордой лани», но терять сознание из-за воздействия печати не спешила. Слабость была вызвана скорее болью в сломанной руке, долгим бегом и пережитым стрессом.