Быстро пролетели зимние каникулы, и учёба в новом семестре продолжилась. В конце января в Корпус приехал Приходин и вместе с Лангманом и нашей бандой вновь были проведены испытания дальномера.

– Отменно. Пиши свои задумки, а я подам рапорт, чтобы их рассмотрели и запустили в действие.

Месяц я трудился, разрисовывая конструкции и составляя описание, показав свои изыски Лангману, а тот Нагаеву и Приходину. Последний даже забрал один дальномер для представления прибора адмиралу. Кавторанг составил рапорт и записался на приём к вице-адмиралу Ростовцеву:

– Борис Борисыч, я с рапортом к вам. Считаю весьма важным дело сие.

– Показывай, что принёс, Иван Иваныч.

– Учится в морском корпусе гардемарин Михайлов.

– Знаю такого.

– Знаете?

– Да. И что он на сей раз совершил?

– Изобрёл прибор важный и идеи свои изложил на бумаге. Дальномер лично проверял – отличный прибор. Думаю, что и остальные его идеи заслуживают внимания.

– Давай посмотрим, что тут у тебя: орудийное противооткатное устройство, устройство для изменения угла наклона орудийного ствола, артиллерийская сталь и ядро с фугасной смесью.

– Вундеркинд какой-то, а дальномер давай испытаем.

Померив расстояния в коридоре и вдоль здания на улице, результаты оказались хорошими.

– Оставь мне расчёты. Я ещё почитаю, да покажу, кому следует. Иваныч, ты откуда Михайлова знаешь?

– Простите, Борис Борисыч, дочка на балу с ним познакомилась, понравился он ей. В начале января побывал у нас в гостях, да рассказал о своих идеях. А потом я в Корпус ездил, и поговорил предметно с его ротным.

– Получается, пристроил ты свою дочь?

– Нет, гардемарин с норовом оказался. Нет, чтобы радоваться, что будущее будет определено, так говорит, мол, пока сам не добьюсь в жизни статуса, жениться не собираюсь.

– Хм, действительно, с норовом.

Дома Борис Борисович рассказал о знакомстве своего подчинённого Приходина с гардемарином, отчего дочка фыркнула: «Так маменька как запретила мне с ним танцевать, он на танец какую-то высокую девицу ангажировал. Видать, это дочь твоего сослуживца и была».

Месяц адмирал собирался и, наконец, посмотрел чертежи и описание.

– Вроде толково, артиллерийская сталь. А наши мастера из чего тогда пушки делают? А бомбические мины уже есть у англичан и голландцев, но вещь интересная.

Собрав документы, направился к главному интенданту морского ведомства голландцу адмиралу Хогварду. Выслушав Ростовцева о необходимости провести расчёты и испытания новых прожектов, адмирал постучал пальцами по столу и произнёс:

– Дорогой Борис Борисович, как наши канониры стреляют?

– На глазок.

– Точно стреляют?

– Весьма.

– А вы хотите, чтобы мы тратили тысячи рублей на ненужный прибор. Говорите, что прожекты полезные? А кто их составил? Гардемарин-недоучка! И вы верите в этот бред, что он изобразил?! Спрячьте эти фантазии и забудьте, что поддались искушению. Всё самое лучшее в мире – английское и голландское. Вот у кого учиться надо. А то дожили – ныне юнцы российское оружие делать возжелали. Оставьте, адмирал, мне эти эскизы, посмотрю на досуге.

– Слушаюсь, господин адмирал.

Ростовцев передал бумаги и покинул кабинет. Хогвард взял сшив, разделил его на листы, порвал и выбросил в ведро для мусора.

Учебный год незаметно подходил к концу. Учился я отлично, тренировался и подрабатывал в мастерской. Уже несколько месяцев на мой счёт приходило не 20, а 30 рублей, да ещё 50 рублей на Новый год Нагаев презентовал. Траты были, но окромя костюма и пальто, совершенно незначительные. Так что за девять месяцев я скопил 280 рублей, что было немногим более двухмесячной зарплаты лейтенанта. Сходив в увольнительную, заказал у мастера-скорняка кожаный мяч, набитый конским волосом. В следующую увольнительную принёс его в Корпус и стал набивать ногами. Вначале к процессу подключились мои товарищи, а затем ребята из моего взвода. Я разделил игроков на команды по шесть человек, поставил ворота из камней, и в Российской империи начался первый футбольный матч. Все толкались, смеялись, а я забил первый гол.