Я не называл сроков, поэтому в ателье особо не торопились. Но в середине декабря мой заказ был пошит, я его примерил и по-настоящему порадовался. Материал был добротным, и пошито было выше всяких похвал. Портной осматривал меня и приговаривал:

– Господин гардемарин, на вашей фигуре фрак изумительно сидит. Он на размер больше, но я даже не предполагал, что в нём вы будете так элегантно выглядеть.

– Это проверено временем, мастер. Слишком приталенная одежда кажется куцей на мужчине.

– Удачи вам, господин гардемарин. Если понравилась моя работа, прошу пожаловать-с ко мне с новым заказом!

– Решу ещё пошить, обращусь именно к вам.

Обновку показал друзьям, после чего сдал в гардероб, повесив в своём шкафчике. Естественно, её видели многие сокурсники.

В это же время была оформлена Привилегия на изделие "Дальномер Михайлова", о чём меня известили присланным патентом. Нагаев, как и обещал, оплатил патентные сборы из своих средств и распорядился к Новому году выдать мне из бюджета Корпуса премию в 50 целковых. Мои помощники получили по двадцатке. Я ожидал, что прибором заинтересуются морское, да и артиллерийское ведомство, и мне потекут патентные отчисления в несколько десятков, а то и сотен рублей в год. Увы, никому в России эти приборы оказались не нужны. Точнее говоря, он был нужен морякам и артиллеристам, но в нём не видели нужды стоящие у вершин власти командиры. Глянешь на аристократические лица президентов военных да морских коллегий типа Долгорукова, Трубецкова, Михаила Голицына, командующих армиями Апраксина и прочих Меньшиковых, смотрящих с развешанных на стенах Корпуса портретов, и ничего, кроме вопроса: "И где же тут аристократизм и ум", – не возникает. Сытые и самодовольные люди высокомерно взирали на курсантов. В итоге я сделал 7 дальномеров для себя, три для учебного заведения и успокоился.

Правда, просто так мне было скучно жить. Задумался, как нынешней артиллерии угол подъёма ствола менять, да противооткатное корабельное устройство получше, чем имеющиеся, сделать. Потом подумал, что в моих условиях это нереально и плюнул на это дело. Будет возможность в будущем – вернусь к идее, а нет, так что мне, больше всех надо лбом о стену чиновничьей тупости биться! Вместо этого я усиленно занялся французским и современным русским, потому как это были единственные предметы, которые я не знал «на отлично».

Незаметно пролетело полгода с того момента, как я оказался в этом времени. Мой организм рос и укреплялся: появилась сила, чтобы «махать» саблей, уже не дрожали от напряжения руки, когда я целился из мушкета или пистоля, на бицепсах появилась жилистость, появилась рельефность на животе. Из хлипкого подростка я превращался в развитого и видного юношу. В роте меня больше не задевали Голицын и его компания высокородных гардемаринов, а моя компания держалась от них обособленно.

Дело шло к Новому году. А что это было за время? Начинались недели гуляний и праздников. А для гардемаринов это было время, когда нас приглашали на городские балы. Молодые девицы на выданье могли познакомиться и выбрать себе жениха, если он понравится родителям и будет соответствовать по статусу. Впрочем, девушка так же должна была удовлетворять требованиям родственников со стороны жениха. В празднованиях участвовали не только мы, но и кадеты сухопутных корпусов. Я решил сходить и примерить свой костюм. Примерил…

– Саня, а что это у тебя за пятно на животе?

– Где, Самсон?

– Да вот же! Его раньше не было.

Я снял фрак и увидел, что на нём, как и на брюках стоят чернильные пятна.