Леля перекладывает шарики. Ее глаза светятся от счастья.

— Я нашла самый-самый класивый! Это твой шалик будет! А этой — мой самый-самый класивый!

Но меньше чем через минуту дочурка прибегает с другими шарами, и снова они оказываются самыми-самыми красивыми, даже лучше предыдущих!

— Нина… — зовет Кравцов. — А что… Поновее гирлянд не нашлось? эти гирлянды еще дедушку Ленина видели!

— Мы принципиально не покупаем новые. К тому же папа всегда чинил гирлянду на Новый год. Традиция, если хотите.

Стараюсь сдержать хитрую улыбку. Две из трех гирлянд легко поддаются починке, а третья, сколько я себя помню, не горела никогда! Сколько раз папа ни пытался ее починить, ничего не выходило!

Кравцов тоже возился долго-долго. Мы с Лелей повесили все шары, дождь. Я приготовила ужин. Пора было бы садиться за стол, а Алексей все возился с гирляндами.

— Нина! Леля… — позвал мужчина. — Принимайте работу!

— Что?

Мы поспешили в гостиную. Алексей обмотал елку гирляндами, включил их в сетевой фильтр с удлинителем и держал палец на кнопке.

— Нина, гаси свет! Сейчас увидишь…

— Ох, ну ладно… Ладно… — хихикнула я, зная, что будет: загорятся две гирлянды из трех.

— Что нужно сказать, Леля, чтобы елочка зажглась?

— Лаз-два-тли! Елочки голииии!

Щелк.

Гирлянды зажглись ровным светом.

— ЧТООООО?!

Леля радовалась, прыгая. Елочка преобразилась. Все три гирлянды горели.

ВСЕ ТРИ!

Даже самая-самая старая, с игрушками в виде ангелочков.

— Как?! Как ты это сделал?! Она же никогда-никогда не горела… Это не возможно!

— Но горит! — заявил Алексей.

Огоньки замигали ярко-ярко, быстро-быстро, даже слишком… А потом.

БУХ! БАХ!

Что взорвалось и зазвенело.

Запахло паленым.

Гирлянды моргнули в последний раз, и… весь дом погрузился в темноту.

— Ах! — вырвалось у меня против воли.

— Маааам! Маааам! Ты где?! — заревела в голос Леля.

Сделав шаг в сторону, хватаю теплую ладошку дочурки, и поднимаю на руки.

— Я здесь, здесь, родная! Все хорошо!

Дочка прижимается изо всех сил, ее трясет от страха, слезы градом!

— Мама, почему темно? Где елочка?

— Елочка на месте. А вот свет пропал.

— Куда? Как? Ушел? Лазве у него ноги есть?

Я поцеловала щечки, по которым катились слезы.

— Не ушел, Лель. Просто кое-что сломалось. Нечаянно, — добавила преувеличенно бодрым тоном. — Совершенно случайно! Вот так бах! И все… Бывает. Ерунда… Дело-то житейское, да? Кравцов… Алексей…

Не знаю, как его по батюшке зовут. Знала бы — так отбатькала! Уф…

Дыши, Нина, дыши…

Спокойно!

Ааааа!

Какое, к черту, спокойствие?!

Мы в селе… До соседей далеко. На улице метель… Ни позвонить, ни электрика вызвать.

Что же делать?!

— Спокойно, — отозвался из темноты Алексей. — Я все починю.

— Не надо! — завопила я и добавила спокойнее. — Спасибо, не стоит. Не надо чинить. Положи на место все, что взял, и отойди от инструментов. Пожалуйста… Подальше…

— Ты во мне рукожопа увидела, что ли? — полыхнул на меня обидой Алексей. — Я, между прочим, в прошлом получил корочку электрика и сварщика…

— Наверное, в очень далеком прошлом. Просто ооооочень далеком!

— У меня образование есть. И колледж, и вуз.

— Все купленное или заочное! — огрызнулась я.

— Так. Давай… Без этого, идет?! Просто не надо пользоваться в быту тем, чему место давным-давно быть на мусорной свалке! — повысил голос Кравцов. — Голову включи!

Мы начали говорить на повышенных тонах, Леля вцепилась в меня и снова начала реветь.

— Это семейная традиция! Тебе не понять! Ты же без семьи рос!

— Да. Мне не понять… — согласился Кравцов и замолчал.

Последние слова он сказал совсем ровным тоном, без всяких обид, а я почувствовала, как стыд меня окатил с головы до ног и обратно — и так несколько раз прополоскало.