Но одно имя потянуло за собой другие. Хозяина звали Мунрак, а ещё кого-то именовали Той, Баграт и Маррихий… Кажется, тоже охранников обоза. Один вроде бы брал плату только серебром. У другого была привычка звать нанимателя «хозяина». «Нет, хозяина, тут лошади не пройдут» или «А не свернуть ли нам, хозяина, на запад?». Это жутко бесило.

Что-то ударило в лоб. Сенно выдернуло из воспоминаний. Грув смотрел диким взглядом, а на траве у ног торговца валялся сухарь, которым ему, похоже, только что и засветили.

– С ума сошёл? – спросил Сенно, пытаясь понять выражение лица охранника. Страх немного оживил желтушно-костлявую рожу. И отражалось там что-то ещё.

– Я нет, а ты?

Грув вдруг рванул с места к нему, заставив нелепо, сидя, попятиться, проехав задом по кочке, а потом так же быстро-отскочил – уже с арбалетом Сенно. Выставил его перед собой. Стрела остро, серебристо блестела.

– Башку поверни.

– Что? – не понял торговец.

– Что слышал. Поверни башку! Левым ухом ко мне.

Сенно повернул. Услышал, как выдохнул охранник – вроде бы с облегчением.

– Фух. Показалось.

Торговец снова посмотрел на него. Опустил взгляд на оружие. Уточнил насколько мог миролюбиво:

– Что тебе показалось?

– Что у тебя и правда нет уха. – Грув отложил арбалет в траву.

– После ведьмы чего только ни покажется…

– Я думаю, ведьма тут ни при чём. Это с тобой что-то не так.

– Заткнись! – рявкнул Сенно.

Лоб болел, но ещё хуже было внутри, в голове, где ворочалось колючее и неудобное. «С тобой что-то не так». Лучше бы снова «хозяина», или встретить Ухореза, или платить втридорога злому трезвому стражнику… Или даже «плохой день» у ведьмы…

Ночь стала тёмной, как первородный мрак. Зато внутри посветлело. Даже слишком. Воспоминания… Всё, ворочавшееся в голове, неудобное, встало перед ним в полный рост.

Нет, это ведьма, облитая лунным светом, стояла перед ним. Она всё ещё выглядела юной, но серьёзность делала лицо взрослее. И хотя Сенно догадывался… нет, точно знал, зачем она пришла, но когда смотрел на неё, испытывал облегчение.

Не вспоминать. Не думать. Ведь можно же говорить какие-то простые слова, не думая?

– Госпожа, прости. Мы вернём тебе твою монету…

– Мы? – перебила она. – Ты ничего не брал и потому ничего не должен. Но должна я. Ты всё ещё хочешь получить крылья для ног коней?

– Хотеть-то хочу… только разве теперь мне светит? Ты же обижена.

– Нельзя обидеть ведьму, – сказала она. Сенно почему-то не видел за девчонкой Грува, словно тот съёжился, сжался. – Но может обидеться сила, которой она служит.

Волной, ударив по глазам, пробежала по миру яркость. Трава светилась в темноте пронзительно зелёным. Злые звёзды смотрели с неба, будто красные глаза чудовищ. В следующий миг всё погасло. Яркость осталась только в траве – спинами мелькавших тут и там кошек. Их было без счёта. Если ведьма не приносит хвостатых в жертву, тогда что?..

– Когда берёшь, не отдавая, мир сам взимает плату. Например, через меня. Для этого и нужны ведьмы.

– Понимаю, госпожа, – сказал Сенно. Перед глазами встал измученный Грув.

И не только он. Ещё трое или четверо поддались искушению… Но не мальчишка-южанин, нет. Хотя и его ждала та же судьба, что и остальных.

– Хорошо, что понимаешь, – сказала ведьма. – Ты честно работал и не пытался «взять своё». Поэтому ничего не должен силе. А вот твой товарищ попытался. Брать – тоже работа, на которую ему не хватило воли. – Она улыбнулась с сочувствием. – И всё же он ещё на многое годен.

Ведьма приблизилась, заслонив собой луну, небо, мир.

– Оставь его мне. За это я дам крылья копытам твоих коней, а тебе самому подарю покой.