— А Константин?

— Он со своим скелетом вроде возится. Эта так и сказала — больше не может ничего слышать про кости и хочет купаться.

Разумеется, я тут же потащила Лешку на речку — присоединяться к купальщикам. Увы, ни Макса, ни Алины мы на нашем обычном месте не нашли. Без энтузиазма по разу окунулись в холодную воду и побрели обратно.

...Вернулись наши пропавшие только к обеду, держась за руки. И вид при этом у обоих был слегка помятый. Константин, погруженный в свои мысли, этого, кажется, даже не заметил, а вот я досадливо закусила губу. Что вообще происходит?

Алина демонстративно уселась рядом со своим спутником, а когда Константин наконец поднял на нее глаза, неожиданно прижалась к Максу и страстно его поцеловала. Не сказать, чтобы тот сопротивлялся — ответил он на поцелуй с явным энтузиазмом.

Константин медленно поднялся, неотрывно глядя на них.

— Костя, — нежно сообщила Алина, оторвавшись, наконец, от своего занятия, — мог бы, между прочим, и сам мне сказать про свою, — она слегка поморщилась, взглянув на меня, — новую любовь.

— Что?! — вид у аспиранта был, мягко говоря, ошарашенный.

— Но это даже хорошо, что все так вышло, — продолжала Алина, еще теснее прижимаясь к Максу. — Я уже точно поняла, что наши отношения были ошибкой.

— Я думаю, — медленно произнес Константин, прикрыв глаза, — тебе лучше уехать сейчас. Полагаю, Рогожкин проводит тебя до станции.

— Прекрасно! — Алина вскочила со своего места, дернув Макса за руку, и подхватила свой рюкзачок, по-прежнему валявшийся на земле там же, где она бросила его с утра, резко развернулась и зашагала прочь широким шагом. Макс кинулся за ней следом.

Константин тяжело посмотрел ей вслед.

— Я... — я наконец сумела выдернуть себя из транса, в который впала от вида целующихся Макса и Алины, и тоже вскочила со своего места. — Я ей все объясню!

— Стойте! — окрик заставил меня замереть на месте на краю нашей поляны. Константин уже стоял возле меня.

— Что вы собираетесь объяснять? — вкрадчиво спросил он, буравя меня взглядом.

— Я... это я виновата, — сбивчиво начала объяснять, — я не нарочно, то есть, нет, нарочно, но ведь я хотела только, чтобы Макс...

— Ясно, — аспирант смотрел на меня с таким невыразимым презрением, что хотелось попросту провалиться сквозь землю. — Идите обедать, Ягелева. И постарайтесь впредь пореже попадаться мне на глаза. Догонять никого не надо.

*

Хотелось бы сказать, что здесь и заканчивается эта печальная для меня история, но увы. Вечером состоялся еще мой разговор с Лешкой.

Собственно, на речку я пошла, чтобы пореветь в одиночестве вволю, после того как Макс — спустя пару часов, не меньше, вернулся к лагерю с донельзя самодовольным видом. Уединиться мне не удалось: очень скоро ко мне присоединился Лешка. Впрочем, приятель был отличной жилеткой: он молча присел рядом на бережку, погладил меня по голове, и я принялась реветь в его плечо, бессвязно рассказывая что-то о том, какая я неудачница, и о том, что замуж меня никто никогда не возьмет.

— Ну почему, — стеснительно заявил Лешка. — Вот я, например, возьму.

— Правда? — я подняла голову и внимательно на него посмотрела. Даже в начавших сгущаться сумерках было отчетливо видно, как ярко запылали его уши.

— Правда, — твердо сообщил он.

Я смотрела на него, размышляя. Нет, конечно, Лешка, со своими прыщами, ушами и всем прочим — не предел ничьих мечтаний. И не сказать, чтобы он был таким уж умным или интересным — по крайней мере, никогда не блистал особенно на семинарах, а в компании его и вовсе было незаметно. С другой стороны, зато он наверняка надежный. И не сбежит с первой встречной, вильнув хвостом из-за каких-нибудь, например, глупых слухов, как это сделала та же Алина в отношении Константина. И не станет бегать за каждой юбкой, как Макс. А еще он заботливый. И добрый. И наверняка легко перенесет мой непростой характер и даже характеры всех моих родственниц. Так, может быть, это и есть моя судьба, просто я ее не заметила?