– Ожоги-то откуда?

– Нашлись умники с бутылками… Огнеметчики недоделанные… Весело было у вас в Зоопарке, чего там… И здесь тоже весело было, когда все это обрабатывали. Думаю, сейчас опять продолжим. Санобработку уже сделали, по времени судя, сортировку провели – а раз так, то несколько человек под премедикацию идут и на стол… Во, что я говорил: хирург с сортировки пришел.

И действительно: без особой суеты часть персонала покидает общество. Крепкая тетка, немного по силуэту похожая на самоходную артиллерийскую установку «Зверобой», подкатывается к нам.

– Эльвира Семеновна, продолжаем? – достаточно панибратски обращается к ней братец.

– Конечно, – она смотрит на меня: – Вы можете провести первичную хирургическую обработку раны?

– Смотря какой… – осторожно отвечаю.

– Значит, справитесь, – безапелляционно заявляет тетка и, повернувшись к нам спиной, идет прочь. Оборачивается: «Вы что, особого приглашения ждете?»

Судя по всему, особого приглашения не будет. Придется обходиться уже сделанным…

Судорожно вспоминаю, что входит в понятие «ПХО»… Расширение раны, очистка ее от нежизнеспособных тканей, от попавшей в рану грязи и кусков одежды, дренирование после обработки… Черт, я это же делал еще в Казахстане, но там-то это фантики были, и прикрытие имелось, случись что. Мордой в грязь тут падать неохота…

Поэтому пока мою руки под придирчивым взглядом пожилой медсестры, старательно работая щеткой и мыля как положено: ладонную часть, тыльную, каждый палец и между ними и все это так: от кончиков пальцев к локтю и первой левую руку. При купании рук в вроде бы первомуре, судя по запаху, судорожно вспоминаю курс хирургии. Замечаю в тазике пуговицу от халата. Делаю замечание сестре, в ответ – удивленный взгляд.

– Вы, доктор, ее выньте и сюда бросьте.

– А что это у вас пуговицы так лежат?

– Как положено: десять пуговиц – десять обработок. Вы – последний, вот и пуговица последняя – раствор свое отработал.

Прокололся, однако; ну, теперь не напортачить и при переодевании в стерильный халат. Колпак и маску. Уф. И ничего на пол не уронил – уже хорошо, только вспотел, как лошадь.

Наконец, доходит дело до перчаток. Натянул.

Пациент уже здесь – парнишка зеленый, сидит весь из себя бледный, замотана кисть руки.

– Это гнойная процедурная? – спрашиваю медсестру, раскладывающую с характерным и леденящим душу пациентов металлическим лязгом инструменты на операционном столике.

– Нет, чистая.

Уже легче. Значит, и рана у пациента не такая страшная. Да и размер у нее, судя по повязке, несерьезный.

Срезаю повязку. Под ней – аккуратный разрез между большим и указательным пальцем сантиметра три длиной. Ага, кажется, я такое видал уже!

– Что у вас случилось – консервную банку открывали, и нож сорвался?

– Дааа… (парень явно поражен врачебной проницательностью).

Приятно ощущать себя этаким многомудрым Конан Дойлем. Врача и писателя в то время, когда он был студентом, натаскал его учитель – профессор Белл. Сэр Артур потом беззастенчиво придал Шерлоку Холмсу черты Белла ну и, разумеется, метод дедукции тоже. Белл безошибочно угадывал профессию пациентов на приеме, их семейное положение и прочие тонкости, чем удивлял и пациентов, и учеников.

Потом, когда он разъяснял, по каким очевидным признакам сделал свои выводы, ученики диву давались, как это элементарно. Тем более что обычно профессии того времени сопровождались и профессиональными заболеваниями, и потому врач, зная, кто по профессии пациент, уже понимал, что придется лечить. Конан Дойль тоже навострился в этом и, к слову сказать, применил не только во врачебной практике – даже сам раскрыл несколько преступлений, так что Шерлока Холмса писал со знанием дела…