- Я хочу, чтобы у тебя все сложилось хорошо. Просто теперь ты знаешь, как легко потерять то, что имеешь. И я знаю. Ну… счастливо!

Повернувшись, Борис пошел к машине. Наверно, самым сложным было не оглянуться, хотя он знал, что Катя смотрит вслед.

____________________

*Стихи сербского поэта Мирослава Антича

8. 7. Иветта

три с половиной года назад

Несведущим со стороны обычно кажется, что хор прямо такое плевое дело. Стой, пой. Если нет настроения или не получается - можешь просто рот открывать, никто не заметит. А дирижер машет себе руками – громче, тише, быстрее, медленнее, начали, закончили.

Маська даже не пыталась переубедить. Кто в хоре не пел, все равно не поймет. Но все же определенная доля истины в этом была.

Чем хор больше, тем легче им руководить. Такой вот парадокс. Не зря даже в камерном стоят по четыре-пять человек на партию. «Большой» звук своей массой прикрывает неизбежную лажу. Не ту наглую, когда поют мимо нот, а которая возникает за счет разности тембров и технических погрешностей, потому что хоровики, чего греха таить, в плане техники заметно уступают вокалистам-солистам.

Когда Володька предложил Маське возглавить «дикую дивизию», она маленько струхнула. Хоть и работала на тот момент детским хормейстером уже почти шесть лет, но только с младшей группой – первый-второй класс, даже не хорового отделения. Дети ее обожали, пели с удовольствием, правда самый простой репертуар – про пони, бегающего по кругу, островок в море и прочий стандарт. И вдруг получить себе на голову два с лишним десятка взрослых любителей, у которых в анамнезе в лучшем случае музыкалка, - есть от чего вздрогнуть.

Впрочем, отсев пошел сразу. В хоре почти никто не знал, что тихая скромная девочка Мася – дипломированный дирижер. Некоторые так и сказали, узнав, кто будет ими рулить: «Чиво? Маська? Да ну на фиг».

Потом отвалились те, кто надеялись, что получится петь в свое удовольствие, как бабки на завалинке. Иветта Николаевна отличалась от Макара только двумя вещами. Во-первых, не орала, во-вторых, более реалистично подходила к выбору репертуара, руководствуясь не только своими желаниями, но и возможностями певцов. А в целом была той еще заразой - требовательной, безжалостной и ядовитой. Совсем не такой, как в повседневной жизни.

Были и те, кого устраивало ее руководство, но хотелось публичности. Им был важен не только процесс, но и результат: выступать на сцене в красивом платье или фраке. Пусть даже бесплатно. Маська всерьез думала об этом, но стоило признать: как администратор она представляла собой абсолютный ноль. Нужно было официально оформить коллектив, найти помещение и деньги для аренды, вписаться в городскую хоровую тусовку. Ничего этого Маська не умела и не представляла, с какого конца взяться. И не подвернись им Славик, скорее всего, «Мелодика» умерла бы, толком не родившись.

***

- Масечка, не обижайся, - сказала сопрано Люся, - но мы решили вернуться к Макару. Он, конечно, тот еще мудила, но…

- Люсь, никаких обид, - вздохнула Маська. – Я все понимаю. Большой хор, выступления. Мы – это кто?

На тот момент их оставалось всего одиннадцать. Три партии по три человека и два тенора. Уже не очень хорошо, но еще терпимо. Ушли пятеро – и все стало совсем скверно.

- Так, ребята, - сказала Маська, - мы уже не хор, а тупо ансамбль, и это совсем иной расклад. Давайте договоримся сразу. Или расходимся, или работаем по-другому. Совсем по-другому.

Расходиться, как выяснилось, никто не хотел.

- Мась, - подал голос Андрей, - у меня есть хороший знакомый, работает в «Петербург-концерте». Они подбирают такие вот коллективы, если, конечно, из-под них можно чего-нибудь поиметь. Я могу намекнуть, что мы феерически круты.