– Спасибо, – коротко выдаю я и, не дожидаясь ответа, вылетаю прочь из гримерки.

Глаза отчего-то застилаются мутной пеленой, а в горле начинает неприятно саднить. На ходу застегиваю лифчик и блузку, достаю из кармана пиджака ключи от машины и плотно стискиваю зубы, стараясь проглотить горькое ощущение собственной ничтожности.

Вы знаете, такой дрянью я себя еще не чувствовала. Ни разу. А сейчас противно так, что хочется удавиться. От самой себя противно, понимаете?

14. Глава 14

Богдан

– Ну и напоследок расскажи о своих творческих планах, – немного переигрывая с энтузиазмом, говорит рыжеволосая ведущая. – Что нас ждет грядущим летом? Новые треки? А, может быть, даже целый альбом?

– Да, альбом готовится к релизу, но… Думаю, он выйдет не раньше следующего года, – поразмыслив, отвечаю я. – А вот треки, конечно, будут. Люди нуждается в новых хитах, и кто, если не я, им их подарит?

– Самоуверенно, но справедливо, – усмехается девушка. – Спасибо, Богдан, что пришел. Было очень интересно с тобой пообщаться.

– Взаимно, – отвечаю ей улыбкой на улыбку.

 – Итак, друзья, с нами был Богдан Ткаченко, – энергично продолжает она, устремив взгляд в камеру. – Я надеюсь, вам понравился этот выпуск, поэтому обязательно ставьте большие пальчики вверх и подписывайтесь на наш канал. Всем пока!

Еще пару секунд она воодушевленно скалится в объектив, видимо, ожидая окончания записи, а затем расслабленно выдыхает и откидывается на спинку дивана.

– Молодцы, отлично отработали, – властным голосом провозглашает редактор Вика Рябинина, решительно вторгаясь в съемочное пространство. – Видишь, Богдан, зря ты боялся. Все оказалось не так уж и страшно, верно?

– Все, кроме тебя, – подражая ее издевательскому тону, отзываюсь я.

– Дерзишь? – она окидывает меня насмешливым взглядом. – Ну дерзи-дерзи, тебе можно. Ты ведь у нас звезда.

– О, вот ты как заговорила? – дивясь ее лицемерию, смеюсь я. – Значит, я уже звезда, а не жалкий оборванец, неспособный связать двух слов и неумело копирующий Скриптонита? Помнится, именно так ты отзывалась обо мне в своих говнистых статейках.

– Богдан, ну брось, – Вика цепляет на свое хищное лицо выражение невинности. – Кто старое помянет, тому Грэмми не видать. А ты ведь хочешь Грэмми, правда, сладкий?

– Я хочу, чтоб ты от меня отстала, – честно признаюсь я, поднимаясь с дивана.

Прощаюсь с рыженькой ведущей, имя которой запамятовал, жму руку оператору и, прихватив с собой банку рекламируемого во время интервью энергетика, выхожу в коридор.

– Слушай, а может давай как в старые добрые времена? – следуя за мной, выдает Рябинина. – Я, ты, мой кабинет, поза шесть-девять.

Застываю на месте, пораженный наглостью и беспринципностью этой девицы. Пару лет назад, когда я был начинающим музыкантом, а Вика уже довольно популярной журналисткой, мы с ней трахались. Не от великой любви и даже не от большой страсти, а, скорее, от скуки. Но тогда я этого не понимал и по глупости путал бодрый секс с искренними чувствами.

Наверное, именно поэтому распинался перед Викой, зачитывая ей свои стихи и давая послушать демоверсии песен. Мне хотелось поразить ее, произвести впечатление, понравиться. И самое интересное, когда мы, голые и разгоряченные, лежали на полу в ее съемной хате, Вика хвалила мою музыку, говорила, что звучит она свежо и небанально, пророчила мне успешное будущее.

А потом, буквально через неделю после этих слов настрочила статью, в которой полила грязью не только мое творчество, но и меня. Мол, я жалкий подражатель, а все мои треки – штамповки. Когда я это прочитал, мне будто нож в спину воткнули. И дело было даже не в критике, к ней я относился спокойно. Дело было в Вике, которой я доверял и которая лгала мне в лицо.