— Тише, не кричи так. — усмехнулся, восхищаясь смелостью и стойким характером понравившейся девушки, Лёха. — не, Евдокия Иванна, он прав. Куда тебе-то с нами? Ты в лес, поди, по грибы только ходила? Тут будь, сдаст тебя Данилыч мусорам, доставят домой к папаше. Ротик свой хорошенький на замочке держи, детка, и всё айс. Окей?

— Не окей. — передразнила его девушка, и повернулась к Данилычу, который пыхтел от гнева. — ну же, дядя Илья, что Вы стоите?! Дайте мне с собой хотя бы бинты! И самогона Вашего, вдруг придется снова штопать этого…

Взглянула на Лёху. Он ей улыбнулся, просто молча любовался её раскрасневшимся личиком, и млел, чего с ним сроду не случалось.

— Этого… Бандита! — выпалила Дуняша, и прищурилась, поймав на себе его откровенный взгляд.

Появился Ромыч, удивленно осмотрел каждого участника спора, и пихнул локтем друга.

— Лёх, чё за собрание, блять? Валить надо, менты на хвосте. Жратвы нам на первое время хватит.

— Она с нами пойдёт. — стряхнув сладкое оцепенение, решил Змей, и взял Дусю за руку. — короче, Данилыч, харэ нотации читать, свидимся еще, вот потом и прополощешь мне мозги. Давай, старый, тащи свой волшебный чемоданчик. И будем прощаться.

Ромыч красноречиво округлил глаза, указывая на девчонку, и Лёха сквозь зубы выдавил:

— Чё ты во мне дыру, бля, сверлишь?! Нам  гарантия нужна, на случай, если мусорские гниды на пятки наступать станут. А за неё поторгуемся. 

Дуняша возмущенно топнула ногой, позабыв про покалеченную ступню, и едва не взвыла от стрельнувшей от лодыжки до колена боли. Но Змей лишь успокаивающе  стиснул крохотную ладошку, переплел пальцы с её пальчиками, как бы говоря, что бояться нечего. Ч-чёрт, это было безумие, тащить с собой мелкую красотку, но решений своих Лёха не менял никогда. Сама напросилась, пытался он оправдать сам себя, однако, внутренний бес нашептывал, что именно этого и хотел Змей. 

Она теперь его. И хрен он кому её отдаст. 

Вскоре вернулся Данилыч, злой, как сто чертей, молчаливый. Сунул в руки Ромычу саквояж, хмуро бросил Дусе, мол, там всё, что может понадобиться, и засмолил горькую самокрутку. Вот тут Дуняша почувствовала, что страх вновь липким потом скатился по лопаткам, но давать задний ход было поздно. Какой же с неё врач, если она слову не верна?! Ведь подсознательно знала, что всё равно бы увязалась за бандитами, и не в раненом Лёхе дело. Ну, то есть, конечно, в нём... В общем, она обдумает свой сумасбродный поступок после, когда они покинут деревню. 

Когда схлынула волна адреналина, боль в ноге напомнила о себе, и Дуся вспомнила, что у неё только одна туфля. Да если бы даже было две, разве это пригодная для тайги обувь? Пришлось снова просить Данилыча о помощи. Старик ненадолго ушел в кладовку, и принёс кроссовки. Размера они были на четыре больше, но в данной ситуации выбирать не приходилось. Пока девушка завязывала шнурки, Илья строго гаркнул:

— Одумалась бы ты, девочка. Глупостей-то наделать всегда успеешь, да назад не воротишься. На кой тебе это всё? Ты мальчишек не знаешь, и не пропащая, вижу я. На кой, спрашиваю, увязалась за Лёхой?!

Дуняша поджала губы.

— Я уже сказала! Ранен он.

— Пффф. — фыркнул дед, с укором глядя на неё. — ра-а-анен… О себе подумай. О родителях. Каково им будет-то? Благоразумие, оно, конечно, трудно дается, да всё лучше, нежели с бухты — барахты бросаться в приключения! Мамка, небось, извелась вся, и батя твой…

— Нет у меня мамы. — отрезала она, выпрямившись, и Данилычу стало неуютно под её взглядом, полным горечи. — бабуля меня вырастила. Отец вечно на службе, некогда ему со мной было в куклы играть. Воспитывать — воспитывал, спуску не давал, да. А всё равно, не видела я толком ни ласки, ни заботы его! Мать бросила нас, я её и не помню толком. Говорят, красавица была, да только гулящая.