— Лёшка, твою дивизию, а ну, открывай! Не доводи до греха, слышишь! Открывай, кому говорю!

Лёха шумно выдохнул, разорвал сладкий контакт их губ, и, невнятно выругавшись, уткнулся лбом в свою руку, лежащую на стене. Дуся оглянулась, невероятным усилием собрала мысли в кучку, и просипела:

— Кажется, что-то случилось…

— Одевайся, кисуля. Пойду, узнаю, какая там старому моча в башку ударила. — с сожалением окинув девчонку жадным взором, велел парень, и, не удержавшись, ласково скользнул ладонью по её щеке.

Это было очень трудно, уйти от неё сейчас. Соблазн был велик, пробудившиеся демоны требовали продолжения банкета, и, не будь за дверью настырного Данилыча, всё могло закончиться совсем иначе. Дуся явно дала понять, что их притяжение взаимное, а то, что Лёха присваивал себе, другому уже не полагалось. Не встречал он за свои годы таких девчат — нежных, неискушенных, горделивых. И отпускать Дуняшку из плена не собирался.

Если не ему, то и никому, бля. Что принадлежало Змею, не посмеет тронуть никто.

Приоткрыв дверь, он высунул голову, не позволяя Илье войти, и по его лицу догадался, что ломился тот не от праздного любопытства. В руках дед сжимал автомат, и Лёху сей факт отчего-то рассмешил.

— Слышь, Данилыч, ты чё, в войнушку во сне играл? Не поздновато тебе такими пукалками размахивать, в мирное время живём давно.

— Дуся где? — не оценив шутку, хмуро оглядел его, расхристанного, в одних штанах, старик. — смотри, Лёша, ежели чего натворил…

— Уймись ты, старый. — миролюбиво возразил Змей, и мотнул головой за спину. — щас она выйдет. Марафет только наведёт. Не кипятись, ты ж меня не первый год знаешь, когда я девчонок обижал?

— Всё нормально, дядя Илья. — подала голос Дуняша, торопливо влезая в скукоженную, не просохшую толком, юбку. — не тронул он меня.

— Закрылись-то зачем? — с подозрением допытывался Данилыч, но «кобру» всё же опустил к бедру. — напоил вчера, окаянный, и зубы заговорил. Я уж, грешным делом, подумал, как бы до беды тут не дошло, кровь-то молодая бурлит. Уходить вам с Ромкой надобно, Лёша. Ищут вас, мусора по следу идут. Через лес только путь, места глухие, карту я дам, как до перевала добраться. На тропы не суйтесь, на егеря можете нарваться. Что ты встал, как истукан?! Сашка приезжал, участковый наш, с города сюда группу захвата отправили. Некогда раздумывать, Лёшка, ноги в руки и брысь отсюда!

Лёха хотел что-то произнести, но его опередила Дуся. Протиснулась между ним и Данилычем, и воззрилась на старика.

— А про меня они знают?!

— Знают. — отрезал он, сурово глянув на парня. — соображаешь, на сколько годков в совокупности тянет ваша забава? Значит, так, девочка остаётся здесь, это уже не вашего ума, дело, как я её отмажу. А вы с Ромкой проваливайте. За машину не переживай, схоромчу, ни одна собака не отыщет. Как уляжется всё да тихо станет, заберёшь.

— Нет! — воскликнула Дуняша, сама не понимая, чего вдруг вздумала упрямиться, и вцепилась в Лёхину руку. — он же ранен! Ему перевязки надо делать! Рома не умеет! Грязь попадёт, заражение будет! А я могу! Я учебники почти до корочки прочитала, вот! И у Вас, дядя Илья, наверняка есть всё необходимое. Соберите мне узелок, скорее!

Змей и Данилыч, не сговариваясь, уставились на неё, словно на сумасшедшую. Доктор сердито покрутил пальцем у виска.

— И речи быть не может! Ишь, чего удумала, в тайгу она пойдёт! А ну, пошла на кухню, чай греть ставь, и не суй нос в мужские разговоры! Умная нашлась тут!

— И не подумаю. — сверкнула глазами Дуняша, скрестив на груди руки. — и нечего командовать, Вы не на войне, а я Вам не дочь! Хватит с меня папиных указов! Мне восемнадцать, имею право сама решать, что делать!