И когда я вывела Гошика из этой игры — он просто заявил, что я ему все испортила, и вместо того чтобы работать, начал расспрашивать меня про Алекса. И зачем я ему сказала про сегодняшнее судебное заседание, а?

Я не беспокоюсь.

Не волнуюсь.

Не переживаю, что Козырь передумает разводиться.

Не передумает.

Но это нетерпеливое томление, ожидание долгожданного подтверждения меняющегося всего — ох, как здорово оно тянет меня за душу.

Тянет-тянет-потянет…

До тех самых пор пока Вотсап мне не вибрирует в бедро, принося с собой фотографию судебного решения.

Читаю. Перечитываю. Третий раз перечитываю. Пытаюсь не улыбаться по-идиотски.

“...исковое требование Александра Эдуардовича Козыря о расторжении брака с… удовлетворить…”

“Это еще не все, Летучая” — прилетает мне следом многозначительное: “Выйди на улицу!”

А что на улице?

А на улице курьер.

Неожиданно лощеный, отглаженный, в отполированных ботинках и фуражке, коробку мне круглую белую вручает.

Я могла бы протянуть агонию, но это против моей природы. Я открываю коробку на первом же пролете лестницы, остановившись у окна. Перебираю белые ремни, что в ней прячутся, откапываю белую кошачью маску. И наконец добираюсь до главного — квадратного белого конверта с черным вензелем “W” на сургучной печати.

— Боже ты мой, господин Дягилев, понты дороже денег? — хихикаю, но без особой насмешки. В лоске и китче Уэйн толк знал.

Через пять минут я возвращаюсь в студию, крепко обнимая коробку одной рукой.

— Чего такая довольная? Козырь тачку тебе подарил? — беззлобно подкалывает меня Гошик, который терпеть не может, когда кто-то выглядит позитивнее его.

— Ты ужасно банален, — скалюсь я, — нет. Пригласил на оргию. И я тебя прошу, Георгин, завидуй молча!

На самом деле скрещиваю я пальчики в кармане совсем с другой мыслью в голове. Просто не хочу, чтоб в этот раз нам помешали!

Конечно, я была бы не я, если бы сборы на оргию у меня не заняли почти четыре часа живого времени. Потому что одежда для оргии — это не просто одежда, это часть твоего образа, которая должна соответствовать своей роли. И даже если ты просто дополнишь всю сбрую из кожаных полосок чулками из белой сетки и тончайшим комплектом кружевного белья — кто сказал, что выбрать нужный комплект белья, что будет идеально дополнять весь гарнитур, можно просто и быстро?

Когда подходит время — а я слежу за ним с непривычной даже для меня одержимой озабоченностью, мой телефон слабо вибрирует.

“Выезжай одна. Я найду тебя. Заслужи наказание!”

Если бы были вообще адекватные способы описать этого мужчину, я и то не смогла.

Просто он всегда делает такие вещи, от которых внутри меня будто снова потрескивают жгучие молнии.

“Я найду тебя” — потрясающее обещание. Ничего прекраснее быть просто не может.

“Заслужи наказание!” — требование, которое на самом деле — разрешение. Вольная, право на то, чтобы именно сегодня позволить себе то, что я не позволила бы себе просто по той причине, что у меня есть строгий кодекс рабыни, желающей сохранить себе максимум расположения своего Господина. Очень строгий. И мне обычно он в кайф, но все-таки на оргии — почти все ограничения этого кодекса становятся путами, препятствующими получению удовольствия. А тут… Мне позволяют их распустить.

Все-таки, кажется, Он действительно пробрался под мою кожу и досконально разобрался, где у меня что работает.

Смотрю в зеркало. Застегиваю самую верхнюю пуговицу длинного бежевого моего плаща, прячущего от посторонних глаз непристойный мой вид. Улыбаюсь. Шепчу скорее для себя.

— Я заслужу твою кару, Господин. Не посмею ослушаться.