Я между тем уже одной рукой торопливо  расстегивала ворот своего неудобного платья, чтобы высвободить грудь. Дочка припала к ней сразу, цепляясь за нее маленькими пальчиками и жадно глотая молоко. Как хорошо, что оно не успело перегореть...

— Вот те на… — это уже Вирга подошла ближе. — Ест! Она наконец ест! Глазам не верю… 

— И ушам, — хихикнула Тина. 

Я же отрешенно улыбалась, наслаждаясь близостью с малышкой. Мы снова вместе, снова… 

Анюта насытилась быстро и тут же уснула. 

— Верни ее в люльку, — велела Вирга. —  Спасибо, что накормила, но тебе надо уходить. 

— Неужели я не могу побыть рядом? — я вцепилась в перила кроватки, не в силах отойти от дочки. — Если проснется, я снова ее покормлю, убаюкаю… Могу и пеленки сменить! 

— Может, что-нибудь придумаем? — шепнула Вирге Тина. — Всем спокойнее будет… Вдруг удастся даже поспать ночью? 

Вирга снова погрузилась в мучительные раздумья, после которых велела Тине:

— Принеси Лизе платье служанки, ну и все к нему… Будем всем говорить, что новенькая. Только никому не признаваться, что кормишь нирину, понятно? — это уже было адресовано мне. 

Я кивнула. 

— Сейчас вернется Тина и все тебе покажет что где… Ближе к вечеру подыщу тебе место для сна. 

— Спасибо, — я улыбнулась ей, затем с нежностью посмотрела на дочь: все-таки высшие силы существуют и помогают мне! 

Вскоре вернулась Тина, принесла мне новое платье, в которое я быстро переоделась. Мое же она забрала, оставила мне только мой шарф, которым я покрывала голову. После Тина пробежалась по комнате, показывая, что где лежит, затем провела по коридору, рассказав, что находится на этаже за каждой дверью. 

— Если возникнут вопросы, лучше подожди меня, а не бегай по дворцу, — предупредила она. — Еще заблудишься. Я иногда буду отходить, но ненадолго, поэтому жди моего возвращения. 

— Хорошо, все поняла, — заверила я, мечтая поскорее вновь оказаться наедине с дочкой. 

Анюта спала сладко и непривычно долго, наверное, сильно вымоталась за эти два дня одиночества. Потом же я снова ее покормила и даже сменила пеленки, хотя никогда ничего подобного не делала. Все же одноразовые подгузники — одно из лучших изобретений человечества, честь и хвала тому, кто их придумал! Жаль, что в этом мире все по-другому и приходится все делать по старинке. 

— Я могу и ночью посидеть, — предложила я, когда Тина пришла вечером сменить меня. — Мне нетрудно… 

— Ну ладно, — Тина, в отличие от Вирги, была рада перепоручить свои обязанности кому-то другому, а именно сейчас — мне. — Ты все равно лучше с ней справляешься. Но если что — я в соседней комнате, зови. 

— Я забыла спросить, Тина, — окликнула я девушку, когда та собралась уходить. — А как зовут нирину-ган? У нее ведь есть имя? 

— Анна. Но мы ее зовем только «нирина-ган». 

Анна… Значит, они все же удосужились узнать и оставить ей ее имя, и на том спасибо. Сохранили тем самым в ней частичку мира, в котором она родилась. 

Ночью спала урывками, сидя в кресле около кроватки, и все прислушиваясь к сопению и кряхтению малышки. Под утро, после очередного кормления, я взяла ее к себе на руки, и снова задремала. 

На рассвете разбудили меня чьи-то тяжелые шаги. Я открыла глаза — и чуть не подскочила от неожиданности, а заодно и страха. Надо мной возвышался ноэр-ган собственной персоной. Вблизи он казался еще выше и мощнее. И эти  глаза… Темные, с трепещущим огоньком в глубине. Я помнила их, словно тот сон мне снился вчера, а не без малого год назад. 

— Кто ты такая? — между тем произнес ноэр-ган. — Я тебя никогда раньше не видел.