Эдгар рубил дрова. Мускулистая спина стала глянцевой от пота, волосы взмокли и растрепались. Полено закачалось на колоде, а потом лезвие топора вошло в дерево, как в масло, расколов его на две половины.

Лана заулыбалась: какой же он сильный и могущественный.

Дракон?

Казалось, что все происходящее вчера – просто сон. Только нога болела по-настоящему, и голова гудела от усталости, а еще тяжесть от смерти Вальвенсо была осязаемой. В ее сердце будто надломилось что-то – так она переживала за Эдгара, что слова не находились. Его горе просматривалось в каждом взмахе топора, в наклоне головы, в напряженных плечах. Тело говорило, что все правда, и Лане очень хотелось Эдгара утешить… Но не подпустит же. Виноватой считает…

А какой он прекрасный, когда расправляет крылья! Неописуемо. Непередаваемо. Лана понимала, что влюбилась. Безоговорочно и навсегда. Да только все зря, предчувствие горчило в горле.

Перед глазами резко поплыло, Лана качнулась и еле устояла на ногах. Нужно ползти назад, полежать. Очень мучила жажда, только до воды она не в состоянии добраться, да и крикнуть не сможет. Даже поморщилась от мыслей о своей беспомощности.

Заметив, что Эд собирает дрова и направляется к дому, Лана попыталась выбраться из-под гардины, но запуталась и, стоило входной двери распахнуться, рухнула на пол вместе с тонкой тканью. Сверху завалился карниз, чудом не зацепив ее по лицу, но врезавшись в плечо.

– Лана, зачем ты встала?!

Эд выпутал ее из ткани и вместе с одеялом понес к дивану. Уложил и надолго задержался над ней, проверяя лоб и заглядывая в глаза.

– Пить, – прошептала. Как же все ломило и болело!

– Держи, – мужчина помог Лане приподнять тяжелую голову и подставил к губам чашку. – Скоро придет помощь. Потерпи немного.

Смогла только кивнуть. Горло раздирало болью, нос распух и не пропускал воздух.

– Тебя после купания продуло в полете, – мягко проговорил Эд и опустил взгляд на свои руки. Поправил одеяло, коснулся ее ладони и тут же встал и отошел к камину. Подбросил несколько поленьев и заговорил снова: – Я нагрею воды. Тебе сполоснуться нужно, чтобы смыть болезненный пот.

– Я не смогу, – едва слышно сказала Лана и прикрыла глаза. В груди горело и давило: давно так не раскисала, даже противно стало. Захотелось расплакаться, но она стиснула зубы и спрятала слезы под веками. А те, что сбежали по щеке, быстро стерла ладошкой. – Нет сил совсем.

– Ты три дня не приходила в себя… – Эд встал рядом и добродушно улыбнулся. – Неудивительно, что сил нет, но уже идешь на поправку. Все получится.

– Спасибо, что не бросил, – хрипнула Лана и раскашлялась. В легких трещало и хлюпало, хотелось все вырвать, но нечем.

– Тише-тише, – Эд приподнял ее и потянул к себе. – У тебя воспаление. Нужны лекарства, но здесь негде купить.

Так хорошо было в его объятиях, даже боль и слабость немного отступали. Лана прижалась к Эдгару и приложила щеку к его теплой груди: под ребрами гулко билось сердце.

– Я вытяну тебя, – промямлил он. – Ты только держись.

В глазах резко потемнело. Стало холодно, будто на дом просыпалась тонна снега. Лана вцепилась в плечи Эда и застонала:

– Почему так темно? Эд…

– Тише, – шепнул он над ухом и, придавив плечо, заставил лечь. – Это рохи. Прошу тебя, ни звука, иначе нам не спастись.

Эденгар

Скоротечно время, когда его не хватает.

Эд скрипнул зубами и сжал кулаки. Они не могут сейчас бежать: Лана слишком слаба. Трое суток в бреду, жар почти сжег ее, вымотал. На второй день после случившегося девушку начало трясти, она задыхалась, пришлось не отходить от нее: смачивать губы водой и охлаждать льдом, который успел наморозить старый холодильник, носить ее в уборную, но девушка почти ничего не соображала – вяло болталась на его руке и тут же проваливалась в агонию болезни.