Черт возьми, сейчас я особенно сильно не хочу просыпаться! Гори огнем моя реальность, если в ней нет ее… Сияющей блондинки, которая наполняет светом все, к чему прикасается.

- Нет, не надо это есть, - ласково звучит, почти нараспев, когда Мишка пытается прильнуть к небольшой, теплой груди, настойчиво дергая пальчиками пуговицы на смятой, обслюнявленной блузке.

Теперь это наша общая галлюцинация, одна на двоих. Такая по-домашнему уютная, искренняя, заботливая… Мы не сможем ее забыть, хотя отпустить надо.

Эта мамочка чужая, Мишань. Не наша.

– Скажите, наш папа не оставлял смесь или хотя бы бутылочку с водой? Нам бы попить, - просит она, не поднимая глаз. Ее мягкий, добрый взгляд устремлен на ребенка.

Наш папа… Обычная фраза, брошенная как бы невзначай, записывается на подкорку. Знаю, что с этого момента она будет крутиться в моей голове, раскладывая мозг на атомы и вызывая головную боль. Еще одна деталь, которая будет мне сниться.

- В сумке, - отвечаю хрипло, мгновенно пожалев об этом. Наваждение рассеивается.

Мой призрак вздрагивает, крепче прижимает к себе сына, будто хочет защитить его. От меня. От всего мира.

Встречаемся взглядами, и я уже не могу отвести глаз от Мадонны. Как прикованный.

Есть женщины, у которых ген материнства в крови. Вшит в ДНК, течет по венам, наделяет особой красотой.

Анастасия именно такая.

- Ваш… сын… - отрывисто лепечет она, чуть дыша. Выглядит так беспомощно, будто готова расплакаться, составив достойную конкуренцию Мишане. Поглаживает его по спинке, теребит кофточку дрожащими пальцами, шумно переводит дыхание. – Теперь ясно, кого он мне напомнил. Знаете, вы очень похожи, - шепчет с оттенком светлой грусти. И вымученно улыбается, глядя на ребенка. – Копия папы.

- Михаил Янович, я все объясню, - назойливо жужжит под ухом, разрушая хрупкую идиллию.

Недовольно поморщившись, я поднимаю руку, небрежным жестом приказывая администратору заткнуться. Она – часть моей мрачной реальности, в которую я не хочу возвращаться.

Не сейчас. Хотя бы еще несколько минут до будильника. Прежде чем окончательно проснуться.

- Лена, сделай, пожалуйста, кофе гиенам наверху. Скажи, что я скоро буду, - чеканю строго, и она пулей вылетает из кабинета, прикрыв за собой дверь.

Задержав дыхание, я продолжаю рассматривать смущенную блондинку с моим сыном на руках. Она растерянно озирается, чувствуя себя преступницей, собирается вернуть Мишаню в коляску, но он крепко впивается пальчиками в вырез, открывая декольте, а я, в свою очередь, останавливаю ее взмахом руки.

Еще чуть-чуть! Пожалуйста. Если не я, то хотя бы малыш заслужил немного тепла и заботы.

- Как вы здесь оказались, Анастасия? – уточняю спокойно, стараясь сохранять официальный тон, а тем временем в груди ураган ломает ребра.

Прохожу мимо них, застывших на месте, улавливаю цветочный запах, который будоражит рецепторы, наклоняюсь к коляске за сумкой.

- Приехала за детьми. Они занимаются в… вашем центре, - произносит она после неловкой паузы. Заторможено и удивленно. – Я не знала, что вы владелец, - добавляет тише, будто извиняется.

- Для вас это проблема? – выпаливаю, оскорбленный ее безобидной фразой. Кажется, она предпочла бы никогда меня не видеть, и это почему-то задевает. – Я очень загружен, и мы не будем пересекаться. Если только вы не решили отдать своих дочерей на самбо, - усмехаюсь.

- Нет, ни за что, - неожиданно фыркает она. – Девочка должна оставаться девочкой.

Взбалтываю молочную смесь, протягиваю Насте. Она медлит, но Мишаня мертвой хваткой цепляется за бутылку и тянет в рот, не оставляя ей выбора.