«Впереди шествия ехали трубачи, затем шло до сотни факельщиков, за ними несли богатый порожний гроб, за последним шли слуги, держа в руках серебряные большие блюда с разварным сарачинским пшеном и изюмом, на другом блюде лежали сушеные плоды, а на третьем большой позолоченный каравай; затем следовали в богатых молдавских костюмах бояре с длинными золочеными свенами в руках, после них шло с пением духовенство… Затем уже несли тело умершего князя, сидящее в собольей шубе и шапке на креслах, обитых золотою парчою. Тело было отпето сперва на паперти, потом внесено в церковь, и там снята с него шуба, одет саван, и затем умерший был положен в гроб».
А через одиннадцать с лишним лет Старо-Невский видел процессию не менее удивительную. Дело было после восшествия на престол императора Павла I, который решил отдать почести своему убиенному отцу. Гроб с телом Петра III был извлечен из склепа в Александро-Невской лавре, потом останки переложили в новый, богато обитый гроб. 25 ноября 1796 года торжественная процессия доставила по Старо-Невскому в лавру специально изготовленную императорскую корону, которую Павел I возложил на гроб отца. А 2 декабря состоялось шествие еще более впечатляющее: печальная процессия доставила гроб из лавры в Зимний дворец. Кажется, впервые траурное шествие шло по Старо-Невскому в обратную сторону – от лавры.
Этот день запомнился всем горожанам. Полки выстроились от лавры до Зимнего дворца. Как писал Николай Греч, «гвардия стояла по обеим сторонам Невского проспекта. Между великанами гренадерами, в изящных светло-зеленых мундирах с великолепными касками, теснились переведенные в гвардию мелкие гатчинские солдаты в смешном наряде пруссаков Семилетней войны». В тот день был достаточно сильный мороз. Императорскую корону Павел назначил нести графу Алексею Орлову, одному из убийц Петра III. Уверяют, что перед началом процессии граф рыдал в темном углу церкви, не в силах прийти в себя.
Медленное шествие прошло по плану. Потом из Зимнего дворца останки Петра III вместе с останками Екатерины II были перенесены в Петропавловский собор, где их окончательно предали земле.
А в XIX столетии одной из самых заметных стала процессия, провожавшая в последний путь Федора Михайловича Достоевского. Хоронили в лавре и Петра Ильича Чайковского – тоже при стечении десятков тысяч человек, – да и многих выдающихся деятелей русской истории и культуры. Не случайно одно из кладбищ лавры называется ныне Некрополем мастеров искусств.
А некоторые траурные шествия, вошедшие в историю, но не упомянутые в этой главе, мы еще вспомним…
Исторические лица
Пора нам войти в Александро-Невскую лавру: без прогулки по ее некрополям в этой книге не обойтись.
Сегодня в лавре шесть некрополей и усыпальниц, хотя когда-то мест последнего упокоения здесь насчитывалось больше. В лавре действовали полтора десятка храмов, и часть из них использовалась как усыпальницы. Некоторые из храмов до наших дней не сохранились, а какие-то дожили в искалеченном виде – как знаменитая Свято-Духовская церковь, где был погребен генерал-губернатор Северной столицы Михаил Андреевич Милорадович и где отпевали Федора Михайловича Достоевского…
Ну а мы начнем с благополучно существующей и сегодня Лазаревской усыпальницы. Этот храм давно стал усыпальницей, и за всю его историю здесь было похоронено около пятидесяти петербуржцев. В их числе и знаменитая Прасковья Ковалева-Жемчугова, крепостная актриса, ставшая женой графа Николая Петровича Шереметева.
Сохранилось описание ее погребального шествия, пышность которого вряд ли уступала похоронам Ягужинского. За воротами Фонтанного дома Шереметевых приготовлена была «печальная колесница с балдахином», на нее поставили гроб, покрыв его золотым глазетовым покровом. И началось шествие, которое открывали «офицер полицейский верхом и два полицейские офицера пешие». За ними следовали певчие, «двенадцать священников по два в ряд», митрополичий хор и духовные лица с образами, два архиепископа и сам митрополит. Потом ехала траурная колесница, запряженная шестеркой лошадей, а по обеим ее сторонам «шли в черных епанчах, распущенных шляпах с флером 24 человека с зажженными факелами по 12 на стороне…» Неудивительно, что публики на Невском было «многолюднейшее стечение», и полиция принимала все меры, чтобы избежать давки.