Вскоре после смерти Распутина начались революционные перипетии, не обошедшие стороной и лавру. В начале 1918 года, например, группа революционно настроенных товарищей с оружием в руках ворвалась в лавру, чтобы реквизировать ее помещения и имущество. Звонари ударили в набат, грянула стрельба. Одной из пуль был смертельно ранен обратившийся с увещеваниями к солдатам отец Петр Скипетров. Тогда лавру удалось отстоять, но роковые для монастыря события оказались лишь отсрочены во времени.

Вид с северо-запада на Александро-Невскую лавру.

Фото начала XX века

Сначала в лавре запретят хоронить, потом все-таки начнут изымать ценности, а за ними и помещения. В 1922 году состоится публичное вскрытие и осмотр мощей Александра Невского. Присутствовать на нем будут представители воинских частей, предприятий, парторганизаций, митрополит Вениамин. Из тогдашней «Петроградской правды»: «Эксперты определили, что здесь имеются две неполные берцовые кости, одно ребро, остатки от височных костей и ключиц… Верующие разочарованы…»

Серебряный саркофаг мощей был изъят и перевезен в Эрмитаж, а мощи передали в Музей религии (откуда они вернулись лишь в 1989 году – торжественно, с крестным ходом).

В 1933 году путеводитель по Ленинграду сообщит обстоятельства жизни лавры в новых условиях: «При лавре помещались семинария и Духовная академия, в здании которой сейчас разместился Институт народов Севера. Кроме того, в лавре теперь находятся народный суд, Трест общественного питания и районная педагогическая станция (в б. митрополичьих покоях)…»

Кстати говоря, епископ Сергий переживет все эти печальные для церкви события и станет в 1943 году первым после долгого перерыва патриархом Русской православной церкви.

О торжественных шествиях в Александро-Невскую лавру мы уже знаем. Но прославленный монастырь с первых своих лет стал не менее знаменитым некрополем, а потому путь по Старо-Невскому в лавру проделывали и многочисленные «печальные шествия» – погребальные процессии, провожавшие в последний путь горожан.

Всего на кладбищах лавры было погребено около 12 тысяч человек. Людей низкого звания здесь хоронили редко.

В лавре находили последний приют архиереи и монахи, родовитые дворяне и деятели искусства, министры и купцы…

Знакомый уже нам шведский ученый Карл Рейнгольд Берк педантично, но от того не менее красочно увековечил в своих записках одну из траурных процессий. Весной 1736 года хоронили влиятельного царедворца генерал-прокурора графа Павла Ивановича Ягужинского. Берк пишет (да простит нам читатель обширнейшую цитату):

«Процессия из С.-Петербурга к Невскому монастырю была следующей.

1) Рота конной гвардии. Литавры и трубы звучали приглушенно, и офицеры держали шпаги под мышкой.

2) Ингерманландский и Невский пехотные полки с опущенными знаменами и оружием. Ехавшие верхами майоры имели, как и все прочие офицеры, на шпагах флер и – прошу заметить – держали их за острые концы. Музыка играла похоронные псалмы.

3) Три конных фурьера.

4) Два музыканта с приглушенно звучавшими литаврами и двенадцать с трубами, все пешие.

5) Два фенрика, несшие живописное изображение герба Ягужинских с флером и кисеей, которые фестонами свисали вокруг.

6) Лейтенант, несший красное военное знамя.

7) Шталмейстер, за которым вели лошадей – двух убранных радостью и пять – скорбью.

8) Три маршалка, возглавлявших русское и немецкое купеческое сословие. Маршалки и все, отправлявшие при обряде какую-либо должность (даже лакеи), имели длинные трости, а с шляп свисал флер.