Ах, да, я еще и как рыцарь-шофёр её катаю по важным делам.

— Ну вот, мы приехали. Спасибо, что подвезли, — Севиль улыбнулась. — Извините, что вспылила. У меня бывает иногда, — она покрутила ладонью у виска, смешно растопырив пальцы. — Я пойду. Хорошего вам дня.

Правильно, пусть идёт. Подержу её рядом с неделю, пусть на нескольких лекциях побудет в качестве ассистентки, а потом поставлю ей зачёт, и хватит с меня странностей. Крутить с юной девочкой из азербайджанской семьи, да еще и со своей студенткой я не собираюсь. Это тот еще гемор.

— Ты же к незнакомым людям идёшь, да? Или бывала у родителей этой Нади раньше?

— Я их видела, когда Надюшу сначала в клуб приводили. Пару раз разговаривала с ними. Они неплохие.

— Но незнакомцы. А ты к ним в дом. Мало ли что. Вместе пойдём, — сказал я со вздохом, и вылез из машины первым, скрываясь от полного удивления взгляда своей студентки.

Вот такой я, сука, рыцарь. Докатился.

***

СЕВИЛЬ

— Я должен перед тобой извиниться.

— Не стоит.

— И всё же, прости.

— Прощаю, — кивнула я, когда мы с Корнеем Андреевичем подошли к лифту.

— Я был непозволительно груб, — продолжил наседать Ветров.

— Вы были позволительно негрубы, — отбрила я.

— Нет, я позволил себе лишнее, и искренне прошу прощения, — серьёзно, даже слишком серьёзно заявил Корней Андреевич. Издевается? Похоже на то. — Как я могу загладить свою вину?

— Зачёт поставьте.

— Ну, это уж слишком, — фыркнул Ветров, и я кивнула своим мыслям — он, таки, издевался надо мной своими расшаркиваниями. — Успокоилась? — это он спросил уже нормальным тоном.

Я смущенно кивнула.

Я оплошала как могла. Вообще-то, я не хотела брать с собой в квартиру Надюши Корнея Андреевича, но кто бы меня спрашивал. Моих отказов Ветров предпочёл не услышать, и на важный разговор мы пошли вместе.

Чувствовала я себя дико. Одно дело, когда учитель приходит к родителям своей ученицы, а другое дело — я. Они меня толком и не знают, да и я сама прекрасно знаю, какое создаю впечатление — пигалица натуральная.

Родители Надюши моему визиту не удивились, Надя их предупредила, и сама меня ждала, напуганная предстоящим непростым разговором. А вот Ветрова все встретили озадаченно. Но пустили. И даже чай налили.

А потом началось…

Нет, наверное, я сама виновата. Даже не наверное, а абсолютно точно! Я должна была спокойно рассказать про травлю их дочери, успокоить Надю, её родителей, а вместо этого…

— Вы должны что-то сделать, — шмыгнула я носом, и ладошкой утёрла слезы, до того Надю стало жаль, особенно на фоне собственных воспоминаний, которые на историю девчушки наложились. — Она в тень превратилась. Такая смелая была, бойкая, а сейчас…

Я не договорила, вдохнула глубоко, пытаясь перестать плакать. Но тут уже зарыдала Виктория — Надина мама, хотя весь наш разговор она сидела, ладони в кулаки сжав.

— Как же я не заметила? Как?

— Вы не виноваты. Я вот замечала Надино состояние, но ничего не предпринимала, — мои губы задрожали, и снова по щекам слезы потекли, стоило вспомнить, какой грустной Надя приходила на наши занятия, а я отмахивалась.

— Но я-то мать! Перемать, — Виктория, плача, спрятала лицо в ладонях, и покачала головой со стоном. — Мы же дома почти всё время… удалёнка… у мониторов сидим, и должны были видеть! Ладно, Андрей, он мужчина, но я… Я!!!

— Надя не хотела вас тревожить, перед вами она улыбалась, — кинулась я защищать Викторию от самой себя. — А передо мной нет! Но я всё равно игнорировала!

— Но вы пришли ко мне, и это главное. А если бы не пришли? Если бы не заметили? Что бы с моим ребёнком было? До чего бы её довели? А если бы она… если бы… — Виктория задохнулась от шока, явно представляя самое страшное, да и я тоже. И снова чёртовы слёзы.