Не девушка, а весенняя гроза. Болтала без умолку буквально пару минут назад, а сейчас снова глазки долу, пунцовая вся от смущения, губы кусает.

Зайка. Так бы и съел, но нельзя.

— Тебя так история этой девочки тронула, потому что саму в школе обижали? — спросил я.

Лучше пусть снова фонтанирует красноречием, чем к обмороку готовится.

— Меня не то что обижали… просто… — Севиль замялась, — понимаете…

— Смелее.

— У нас учились нерусские ребята, их дразнили, само собой. А меня — нет. Одного мальчика хачиком называли, черножопым, и еще по-разному, — Севиль поморщилась, глаза отвела, цитируя чужие оскорбления, — а меня за свою держали. При том что я Сафарова Севиль Самировна. Но внешне я была своя. И вот, я подошла тогда к одноклассникам, и сказала что вообще-то я тоже, ну… хач. Так и сказала, представляете!

— Чтобы того мальчика защитить?

— Не совсем. Просто старшие брат с сестрой в папу пошли, и вся семья у нас…видно, что с Кавказа. А я — вот, — Севиль забавно развела руками, демонстрируя растерянность. — Сейчас русая, а раньше почти блондинкой была. Еще и щечки были пухлые в детстве. Разве что кокошника не хватало, и в хоровод. Я ничего против других национальностей не имею, но в детстве родственники подшучивали, что я будто не родная, а приёмная. Аист что-то напутал с расцветкой. Не знаю почему, но мне так обидно было! Я хотела как папа быть, как дедушка с бабулей, как брат и сестра. Своей. И вот, высказалась одноклассникам. И чтобы защитить мальчика из Б-класса, и чтобы они знали, кто я.

Севиль делится со мной, и хочется сказать ей, какая же это всё глупость! Её до сих пор задевает, гложет эта несхожесть, я вижу, да она и не скрывает. Глупо. Очень глупо. Но сказать ей это я не могу, самого внезапно пробрало.

— И что было дальше?

— Думаете, мальчишки устыдились? — хмыкнула она. — Нет. Они и б-шника продолжили травить, и меня начали. Меня — недолго, потом наладилось всё, продолжили общаться, в снежки зимой играть, гулять, но до каникул меня буллил почти весь класс. А вас обижали в школе?

— Меня? — я искренне удивился.

— Ну, — она протянула своё привычное «ну», смутившись, но всё же ляпнула: — Вы же Корней, а не Ваня-Саша-Миша.

— Думаешь, мне за имя прилетало? — хмыкнул я.

Вообще-то, нет. До девятого класса я был обычным дрыщом со стандартным набором прыщей и комплексов по поводу роста, худобы, нескладности, еще и голос сломался, и постоянно хотелось секса, но никто мне его давать не спешил. А потом за одно лето я раздался в плечах, увлёкся спортом, раскачав тело, мне перепал секс в клубе, в который меня как малолетку не должны были пускать, и в школу я пришел, выпячивая самоуверенность так, что до одиннадцатого класса ни в чем отказа не знал. Но меня даже в период бытности дрыщом не буллили, все одноклассники были плюс-минус такими же. А на моё имя всем было плевать, у нас Елисей и Рафаэль учились, и ничего.

— Прилетало. Ты угадала, — соврал, зачем-то пытаясь успокоить Севиль, дать ей понять, что не ей одной не везло.

Рыцарь, мать вашу.

— Жаль, — Севиль почему-то еще сильнее расстроилась. — Не люблю, когда детей обижают. Так не должно быть.

— Тебе бы с детьми работать. Почему в педагогический не пошла?

— Да что вы все заладили?! Вы, папа, дети-дети, — она искренне возмутилась. — Еще я шоколад люблю, но на шоколадную фабрику меня никто не отправляет! Я семейное дело продолжу. Если меня не отчислят, конечно, — сдулась она после вспышки.

И вот еще: я же действительно собирался поставить Севиль зачёт. Преподавание — не моё призвание, я планировал выручить ректора, честно дать знания тем, кто готов эти знания впитать, а тем кто не готов поставить зачёты и тройки за экзамены, чтобы будущее не портить никому. И с Севиль также планировал поступить, просто сначала она пришла со взяткой в виде стопки макулатуры, и я захотел немного погонять её на консультации, чтобы наказать. Затем — стриптиз. И вот, теперь у меня есть ассистентка, которая по сути мне не нужна.