И я еду в театр, а хрен его знает почему. Но точно не из-за маленькой гордой балерины.

— Здравствуйте, дорогой наш Герман Алиевич. Мы вас так ждали, так ждали, — причитает пожилая женщина, сильно напоминающая Фрекен Бок из всем известного мультика. Это директриса театра. С первой же секунды у меня возникла к ней неприязнь. Она слишком громко рассказывает о бедственном положении театра, слишком сильно жестикулирует руками, заставляя меня сильнее жмуриться от головной боли, которая мучает с утра.

— Герман Алиевич, пройдемте дальше. Тут у нас репетиционные залы. Видите, в каком все плачевном состоянии? Ремонт необходим. — распинается передо мной грузная директриса. У нее противные духи с ароматом ландыша. И мне хочется открыть все окна в помещении и глотнуть свежего воздуха.

— Для этого я и приехал, Ольга Петровна. А как дела с общежитием? — усердно делаю заинтересованный вид.

— Охх, господин Шахов, ну там все еще хуже, штукатурка осыпается, мебель разваливается, — разводит руками директриса. — Государство про нас совсем забыло, выделяют нам крохи. Что на них можно сделать? Вот и выкручиваемся как можем.

Я бросаю взгляд на ее толстые пальцы-сардельки, щедро украшенные золотыми кольцами с крупными камнями. Понятно, как она выкручивается. Директриса, уловив ход моих мыслей, торопливо прячет руки за спину и начинает нервно дергаться.

— Может, пройдем в зал? Девочки репетируют новый спектакль, — переводит она тему и ведет меня вперед по коридору.

Мы рассаживаемся на заранее подготовленные для нас места. По левую руку от меня садится директриса, с новой силой расточая вокруг себя аромат ландыша. Тру нос ладонью, стараясь не чихнуть от столь ненавистного мне запаха. Отворачиваюсь в другую сторону к Рафу.

— Когда это уже закончится? — говорю, не беспокоясь, что меня может услышать директриса.

— Плюс к карме и куча хвалебных статей тебе обеспечены. Сейчас посмотрим танцульки и валим. Получай эстетическое наслаждение, ты только глянь, какая красота вокруг, — обводит он рукой девочек, кучкующихся в углу сцены.

Я ни хрена не понимаю в балете, не люблю классическую музыку. Меня в офисе ждут японцы на переговоры, а я тут штаны просиживаю. Но раз уж пришел, надо смотреть их балет. Свободнее разваливаюсь в кресле, сложив руки на груди. С трудом сдерживая зевоту, смотрю, как худющие девчонки машут руками и ногами. Пока на сцене не появляется она.

5. Глава 5

Свободнее разваливаюсь в кресле, сложив руки на груди. С трудом сдерживая зевоту, смотрю, как худющие девчонки машут руками и ногами. Пока на сцене не появляется она.

Девушка с голубыми глазами. Она мгновенно выделяется на фоне других балерин. Как драгоценный камень среди песка. Ее волосы цвета вороньего крыла собраны в пучок и переливаются глянцем. Невысокий рост и худоба придают ей легкости и воздушности. Она порхает, словно перышко, подхваченное порывом ветра. Не свожу с нее глаз, даже приосаниваюсь и подаюсь корпусом вперед. Каждое ее движение наполнено изяществом. Шея, острые ключицы, тонкие руки с длинными пальчиками. Жадно ловлю каждое ее движение, чувствуя мощную эрекцию в штанах. Вот только этого мне не хватало!

— Солирует Матильда Дашевская, — заметив мой интерес, Зоя Викторовна комментирует танец. — Вы только посмотрите, как она фуэте крутит!

Я ни хрена не понимаю в балете, но старуха шепчет мне на ухо, какая талантливая девочка и какое у нее блестящее будущее, при этом многозначительно смотрит. Если она думает, что ее дешевые манипуляции на меня подействуют, то сильно ошибается. Чем активнее она старается привлечь мое внимание к девчонке, тем сильнее мое отторжение. Мне есть кого трахать, а ввязываться в войну с Хомяковым совсем не хочется.