Он оборвал себя, скривившись, и махнул рукой. Снова уставился на меня. Наконец, бородач взлохматил пятернёй волосы и хмыкнул:

— Ты влип, Алессандро, серьёзно тебе говорю.

Бородач покосился на императора, и быстро добавил:

— Да скажу-скажу, подожди ещё.

Тем временем меня отпускал ступор, в котором я находилась всё это время. Я начала замечать больше.

Например, мне очень не понравилось, как изменился взгляд этого быка в красной рубашке.

Точно так же, с таким же выражением на меня смотрел император, когда во время бракосочетания святитель сказал о поцелуе. Император тогда откинул с моего лица фату и рассматривал меня точно так же, как сейчас смотрел бородач: с презрением и… брезгливостью.

А ещё меня неуклонно отпускало оцепенение, защищавшее мои мысли и чувства от реакций на всё случившееся. Сквозь защитный туман прорвался образ со свадьбы: неподвижный Лучано и пламя вокруг руки императора.

Я собрала всю свою волю, чтобы не думать. Я поддамся горю позже. Сейчас точно не время.

— Скажи мне, что ты её не трогал, Сандро, — наконец, вздохнул бородач, переводя пытливый взгляд на императора. — Успокой старого друга. Она в твоей кровати, в твоём плаще, я понимаю, зря надеюсь, но всё же…

— Это моя жена, Саверио, — усмехнувшись, сказал император. — Законная. Я её целовал, трогал её тело голыми руками, поил из своего кубка, принёс сюда на руках. Так что да. Трогал. И намерен трогать дальше. Во всех отношениях.

Бородач вздёрнул брови, вытаращившись на императора, а затем вцепился обеими руками в волосы и начал ходить кругами по комнате, бормоча что-то неразборчиво себе под нос.

Император снова усмехнулся, подошёл к столу у окна и налил себе багровой жидкости из кувшина. Поднёс золотой кубок ко рту, пригубил.

Бородач остановился, уставился на императора, скрестив руки на груди.

— Пустынная принцесса! — с непередаваемой издевательской интонацией процедил бородач. — Да ты издеваешься! Этой побасенке тыща лет, и ты повёлся на бредни о силе песков, которая подчинится законному супругу!

— Выпей, Саверио, — предложил император и налил из кувшина в другой кубок. — И не испытывай моё терпение. Его уже совсем немного.

Бородач помедлил, а потом кивнул. Он подошёл, схватил кубок и с размаху влил в себя его содержимое. Налил себе ещё.

Я смотрела на них, пытаясь осознать, что происходит. Они говорили обо мне так, будто я вещь, мебель, предмет.

Трофей?.. Бородач так и сказал: трофей. Я вздохнула глубже, стараясь дышать размеренно. Я до сих пор не понимала, что мне делать, и как на всё происходящее реагировать.

— Рина, хочешь вино? — внезапно спросил меня император.

Меня передёрнуло.

— Меня зовут Катарина, — тихо сказала я. — И нет, мне ничего от вас не нужно.

После моего отказа вдруг что-то изменилось. Лицо императора осталось таким же спокойным, но в комнате ощутимо потемнело, а воздух сгустился, стало трудно дышать.

Бородач поставил свой кубок на стол, отступил от императора на несколько шагов, его лицо резко побледнело. Он судорожно вздохнул, переводя взгляд то на меня, то на императора.

— Твоё величество, — тихо заговорил он, — ты уж помягче с девчонкой, пустынная, все дела, но ты должен понимать. Похоже, что не знает ещё. Ты это…

Он замолчал под взглядом императора, стал смотреть в пол, чуть склонив голову. Мне показалось, что бородач всем существом противится этому, но ломает себя, чтобы стоять вот так, в максимально ему доступной покорной позе.

Я пыталась дышать глубже, не понимая, что происходит.

Император долго и молча смотрел на неподвижного Саверио, наконец, отвёл от него взгляд, налил вино.