На время мы оставили споры, потому что нас отвлёк ужин — выбор блюд и их дегустация, в процессе которой я с позором признала, что, наверное, готова терпеть даже настолько холодный приём, если меня всегда будут так кормить.

Ели мы в полнейшем молчании, и я очень надеялась, что ужин подействует на Булатова, как и на любого другого — заставит его хоть немножечко смягчиться. Потому что я пришла сюда не только набивать желудок. Уже завтра я собиралась приступать к своим непосредственным обязанностям.

Поэтому когда дело, наконец, дошло до десерта, я незаметно смерила своего собеседника взглядом и запустила пробный шар:

— Дамир Александрович, а что насчёт договора?

— Завтра. После восьми.

— Хорошо. И когда я смогу снова увидеться с Александрой?

Булатов указал Алёне на один из трёх одинаковых на вид чайников и, получив от неё в ответ кивок, повернулся ко мне:

— Спускайтесь к завтраку, и мы всё предметно обсудим. Данил ознакомил вас с графиком?

— Обещал мне его переслать.

— Отлично. Завтра приступайте.

Я кивнула. Ну хоть тут никаких возражений.

— И раз уж мы с вами договорились оперировать информацией, которую добудем сами, я прямо сейчас собираюсь использовать вас как источник.

— Использовать… — со странной усмешкой протянул Булатов, и его взгляд лениво заскользил по моему лицу, — формулировка не хуже других. Валяйте.

Я прочистила горло. В столовой вдруг отчего-то стало душновато, но я подавила в себе желание обмахнуть лицо салфеткой и постаралась не отклоняться от курса.

— Хорошо. Тогда… расскажите, где Сашина мама?

Булатов тянул с ответом. В серых глазах стыло что-то такое… мрачное. Нечто, что, должно быть, сложно высказать. Мне уже начинало казаться, что я повела себя откровенно бестактно, задав этот вопрос.

— Зачем вам знать, где её мать?

— Ну, это поможет мне лучше понять…

— Вы разве не слышали сплетни? — перебил он меня.

Я нахмурилась:

— Мы же с вами вроде бы договорились на сплетни не опираться. К тому же ничего такого в открытых источниках информации об этом нет. Более того, я только по дороге сюда узнала, что у вас вообще есть дочь.

— То есть до визита сюда вы мной не интересовались?

Мне посчастливилось успеть проглотить отпитый чай, потому что от такого вопроса я наверняка поперхнулась бы.

Булатов не мог не заметить моего замешательства, но и не подумал меня выручать. Он с каким-то садистским удовольствием наблюдал, как я заливаюсь краской.

— Это… это звучит как-то двусмысленно.

— Разве? Не находите меня привлекательным?

Господи… Да он же специально загоняет меня в угол! Пытается выбить из равновесия. Булатов до того не хотел отвечать на вопрос, что целенаправленно уводил меня от темы разговора. Тут крылась какая-то слишком болезненная тайна. Может, они с Сашей делили эту неназванную им трагедию на двоих?..

— Забавно, что вы спросили, — я встретила его взгляд. — Вы, безусловно, очень привлекательный мужчина. Очень. Но не в моём вкусе.

Его брови едва заметно дрогнули, будто мой ответ его позабавил.

— Я видел, как вы меня рассматривали. В кабинете. В Сашкиной комнате. Здесь.

Да, я понимала, что он меня провоцирует, но ничего поделать со своей реакцией на его слова не могла — жар грозил меня удушить.

— Профессиональный интерес, не более.

— Решили и у меня в мозгах покопаться?

— Я не о психологии сейчас говорю.

Он молча ждал, пока я продолжу.

— Рисовать люблю. И умею.

— Хм, — позволил он себе и поднял к губам свою чашку. Я последовала его примеру, чтобы промочить безнадёжно пересохшее горло. — Да вы просто кладезь талантов.

Я ухватилась за десертную вилку и, наконец, решилась попробовать предложенный к чаю шифоновый бисквит с ягодным джемом. Что угодно, только бы не закапывать себя в этом диалоге ещё глубже.