— Марта, — наконец решается, но в голосе сквозит напряжение, — пожалуйста, будь осторожнее в доме Орловых. Мелькай пореже перед глазами, занимайся работой, с персоналом не сплетничай.

— Я ведь не по этим делам, ты знаешь…

Но мама, кажется, так глубоко нырнула в свои раздумья, что не слышит меня.

— Ты очень хорошая девочка, я не такой судьбы тебе хотела.

— Мам, какой судьбы? Ты же там работаешь и довольна.

— Я там работаю, потому что твой отец козлина, — злым шёпотом. — У меня не было другого выхода. Это я, у меня уже все шансы позади. Но ты… тебе надо учиться, строить карьеру.

— Это всего лишь на время, пока ты не поправишься, — успокаиваю маму и, наклонившись ниже, звонко целую в щёку. — У меня всё будет хорошо, ни с кем я сплетничать не собираюсь, не переживай. Буду незаметной мышкой-норушкой. Почему ты так волнуешься? Не надо, тебе нельзя.

Я уже десять раз пожалела, что рассказала ей о предложении Орловой. Не надо было, потом бы, когда мама окончательно поправилась, всё выложила. Ох уж, язык мой без костей!

— И на Марка Романовича не заглядывайся! — говорит грозно, включает менторский тон. — Я знаю, он красивый парень, богатый, настоящий принц, но он обидит тебя. Поверь мне, обидит. Они богатые люди, для них такие, как мы, просто люди-функции, а ты очень хорошенькая, он может обратить на тебя внимание…

— Мама, не надо, — прерываю словесный поток взмахом руки. — Зачем я Марку? У него наверняка самые красивые девушки вокруг, богатые, ровня ему. Я там буду всего месяц от силы, ничего мне никто не сделает.

Краска приливает к лицу, и кожу начинает покалывать. Улыбаюсь насилу, хочу казаться беззаботной, но мама всё видит.

— Просто будь осторожнее, — просит, а я чувствую, что задыхаюсь от стыда и неловкости. — Там не только Марк — угроза. Ещё… ай, ладно!

— Мама, не пугай меня, я и так чуть живая от волнения, — прошу, потому что мне очень неприятен этот разговор. И намёки мамы неприятны.

— Ты очень наивна, веришь в добро. Людям свойственно пользоваться такими как ты.

Я впервые готова поругаться с мамой, и меня останавливает лишь то, что она сильно больна и скандал может не пережить. От нотаций тяжело на душе, и тон мамы, выражение лица — пугают. Будто бы мама знает больше, чем готова мне сказать, только от намёков и недомолвок ещё хуже. Уж лучше бы молчала.

Неприятное предчувствие покалывает под ребром, а на часах девять — самое время отправляться к Орловым в особняк.

Я слетаю вниз по ступенькам, мечтая скорее оказаться на улице. После разговора с мамой идея работать у Орловых мне кажется очень плохой — мама явно что-то не договаривает.

Но и отказаться не могу — мне действительно нужны деньги. Нам нужны деньги.

***

Из автобуса я буквально выпрыгиваю и минут пяднадцать иду по широкой дороге к въезду в посёлок. Там, на пункте охраны, меня ждёт временный пропуск, оставленный Орловой.

Нахожу будку, улыбаюсь незнакомому охраннику показываю паспорт. Мои документы смотрят внимательно, сверяют с базой данных и наконец-то дверь отъезжает в сторону, впуская внутрь.

Вот была ведь уже здесь, а всё равно каждый раз восхищённо ахаю, когда вижу красоту, царящую по ту сторону высокого забора.

Аккуратно подстриженные газоны, мощёные дорожки, подъездные площадки, красивые дома, утопающие в цветах, увитые лозами дикого винограда, плетущимися розами, детские площадки и много-много зелени.

Как на картинке. Чувствую себя попаданкой в какой-то американский сериал.

Оборачиваюсь, энергично машу охраннику, он вяло кивает в ответ, а я иду вперёд. До дома Орловых почти двадцать минут медленным шагом, и мне не хочется торопиться — хочется наслаждаться окружающими видами, покоем, благоуханием, дышать полной грудью.