***

Похотливого блеска в глазах сидхе Адлан терпеть больше не смог. Дело и так зашло слишком далеко. Невосприимчивый к флёру фейри он обошёл принца, а затем отточенным, быстрым ударом по чувствительной точке на шее надолго отключил его сознание. Манригаэль упал навзничь, прямиком на кровать. Дроу крепко уснул, и флёр в спальне тут же ослаб, опал вниз на пол и представлялся теперь рваными хлопьями.

Гая продолжала сидеть на полу и с восхищением смотреть на принца. Она не осознавала, какому подверглась риску. Адлан сердито смотрел на девчонку, никак не проявляя себя. Перед встречей хотел успокоиться.

Неподвластный магии Холма он спустился с гор и невидимым проник во дворец, чтобы выяснить, что задумала Гайда. Подельники решили, что перед ними настоящая воровка, и отправили её на задание. Он не так много слышал в пещере, в салоне, потому, не задумываясь ни на минуту, проследовал за ней в Затхлый лес. Не хотелось, чтобы пострадала девчонка, волей судьбы заброшенная в чуждый ей мир.

А потом весь вечер сходил с ума от ревности, даже зная, что она выполняет задание. Её платье, оставляющее мало места для мужской фантазии, пришлось по вкусу и её подельнику (с ним он ещё разберётся!) и, конечно, сидхе. Манригаэль весь поплыл от удовольствия, когда понял, какая ценная рыбка попалась, прыгнула ему прямо в загребущие руки.

Гайда заигрывала с высшим лордом с такой уверенностью в собственных силах, что несмотря на ревность он любовался заразой. Слишком смелая, слишком безрассудная и очень красивая.

Недопустимой ошибкой стало её решение пробраться в холм, немыслимо попытаться устоять перед магией одного из сильнейших фейри. Ни одному оборотню, ведьме, человеку до сих пор это не удавалось — все сгибались рано или поздно под действием сладкого флёра. Весь вопрос был в минутах, у драконов — в часах. Им удавалось противостоять тёмным дольше.

Его зверь рвал и метал, когда видел, как обхаживает сидхе его Гайду. Шерсть дыбом стояла на загривке, он сдерживался изо всех сил, понимая, что если выдаст себя — навредит. Прежде всего своей самоуверенной авантюристке, к которой испытывал необъяснимую нежность. Она просто не понимала, во что ввязалась. Ничего. Он поймёт. Разберётся.

Адлан раскрыл свой дар, полностью очищая пространство от магии, и Гайда зашевелилась, постепенно приходя в себя. Открыла глаза, потёрла руками лицо. В её глазах появилась осмысленность, а потом и откровенный страх, когда она окончательно поняла, что он — не призрак, а вполне себе реален.

— Ты?!

— Так удивлена? — всё же раздражённо спросил. — Не нравится, что помешал?

— Чему помешал?

На лице девчонки появилось искреннее замешательство. Она тёрла виски, осматривая обстановку, а когда всё сопоставила, то недовольно нахмурилась. Осознала, как перестала себя контролировать, нервно поправила платье, взглянув ещё раз на спящего принца. В растерянности обхватила себя руками.

— Кажется, проблема с зельем. Оно не сработало.

— Зелье?

— От флёра, — пояснила и стала снова тереть виски.— Есть ещё одно. Я должна была накапать ему капли в вино. Он бы уснул.

— Для чего?

Задал вопрос, хотя прекрасно знал честный ответ. Снова злился. Зелье не сработало, Гайду чуть не изнасиловали. Немного позже её, с разбитым на осколки сознанием, выбросили бы в Затхлый Лес, где она провела остаток жизни в облике сумасшедшей пантеры. Ничего так «сходила на дело»! Гайда этого не понимала, даже не догадывалась о возможной расплате, о коварной игре Манригаэля. А вот он это отчётливо видел и приходил в бешенство от мысли об устроенной для девчонки подставы. Намеренной или нет, непонятно.