И как теперь доказать, что я — иномирянка? Как теперь объяснить свою просьбу меня отпустить на свободу, да не куда-нибудь, а в долину? Бред! Бред... Это какая-то глупая ошибка, насмешка, издевательство!

— Ошибка, — сухо произнесла я и повернулась к Адлану, глядя на него округлившимися от страха глазами. — Это явно ошибка. Ваш детектор лжи не работает!

Вновь развернулась к жрецу, буравя его злым, обиженным взглядом. Он специально подстроил так, что я выгляжу отменной лгунишкой! Я так и знала, что у него какие-то свои цели, и я ему вовсе не нравлюсь. Вон как загорелись коварным блеском глаза, а губы искривились в усмешке. Презрительной, снисходительной, мерзкой.

— Вы сомневаетесь в моих способностях, мэсси? — почти ласково спросил он. — Может, дело не во мне, а в вас?

— Я не воровка! — голос дрогнул. — Это какой-то бред. Я не могу доказать. Я не знаю, что делать.

— Харум, оставь меня с Гайдой. Хочу с ней поговорить.

От властного тона Адлана по спине побежали мурашки, и я затаила дыхание, прислушиваясь к мягким шагам. Барс медленно приближался и остановился примерно в шаге.

— Маэсир, но духи предупреждали... — неуверенность жреца и молчание.

Наверное, Адлан изъяснялся жестами, взглядом, потому как лицо жреца, изрезанного сетью морщинок внезапно зарозовело, покрываясь тусклыми пятнами. Вежливый поклон и движение к небу. Шаман застыл в одном из «оконных проёмов», а спустя краткий миг шагнул в самую бездну. Крик подкатил к горлу, но захлебнулась им, почувствовав ладонь Адлана на левом плече.

— Спокойно, Гайда. Он останется жив.

— Это...

— Крылья есть у любого представителя племени.

Я всё ещё задыхалась, приходя в себя, когда последовала убийственно спокойная, но не менее жёсткая просьба:

— Кажется, тебе пора рассказать мне всю правду.

Короткая передышка, чтобы сделать выдох и вдох. И какую правду он хочет? Обуял тошнотворный, липкий страх, что как только расскажу ему о друзьях Гайды, может произойти непоправимое. Нечто, стоящее спокойствия, здоровья и даже жизни. Что-то выйдет из-под контроля, но что? Я не имела ни малейшего представления.

Страх быстро трансформировался в злость на «бракованную» руну. Раздражение от осознания, что теперь меня из дворца так просто не выпустят. Резко повернулась к барсу, изумлённая и почти обессиленная внезапной подставой. Иначе, как всё это назвать? Я себе верила, я была уверена в себе как никогда, а какая-то чёртова буква только что всё испортила!

— Нет никакой правды, кроме одной, — недовольно ответила. — Я чужая этому миру. Руна солгала.

— Руна сказала правду. Я разбираюсь в рунической магии. Так зачем тебе нужно в долину?

— Посмотреть хотела.

— Я не верю тебе.

— А в то, что я — иномирянка?

— Всё ещё допускаю.

В его бархатистом голосе, в изумрудно-зелёных глазах, в которых иногда вспыхивали белые искры, появились смешинки. Они совершенно не стыковались с происходящим в храме, с результатами странной проверки. Всё ещё допускает? Серьёзно?!

— Допускаете?

— Ты ведёшь себя очень странно, словно потеряла память о происходящем вокруг. Притворяешься, чтобы избежать наказания? Если предположить это, то почему необычно изъясняешься? В тебе нет страха и почтения к более сильным, ничего не знаешь о магии. Ты крайне раздосадована результатами теста, явно ждала другой результат. До проверки ты была гораздо спокойнее. Я поймал тебя возле сердца Фарраха. Вероятность успешно добраться до него настолько низкая, что даже мной не рассматривается. Всё это наводит на определённые мысли.

— Отпустите меня, — попросила. — Пожалуйста. Вы же можете меня отпустить.