— Что мешает нам убежать вдвоем? — Алексис обернулся, и хоть его лица я не могла рассмотреть во мраке, но чувствовала во взгляде строгость. — Как и договаривались.

Если бы не метка, поставленная магом на моей коже, я могла бы вновь поверить в лучшее. Понадеяться. Представить, как мы прячемся по лесам и ночуем в глухих селениях.

Но такой возможности у меня больше не было — теперь я под вечным контролем Фаркоунта. Стоит ли говорить об этом Алексису?

По моему молчанию он и так уловил нотки сомнения. Правда, трактовал их как-то по-своему. Подумал, наверное, что я струсила, передумала что-либо менять. Решила, что сытая жизнь подле лорда лучше неизвестности.

— Мэри, если ты остаешься, я тоже никуда не пойду.

Не сказал — отрезал.

— Зачем тебе это? — я простонала.

Ну что за невыносимый, упертый мужчина?!

— Потому что…

Он не договорил. Лишь шагнул ко мне ближе и прижал к себе так, как прижимают кого-то драгоценного. Его теплые, твердые губы нашли мои, жаркое дыхание затуманило мой рассудок.

Алексис Коэрли поцеловал меня жадно, требовательно — и я не смогла ему отказать.

Я никогда не целовалась с мужчиной и всегда считала это постыдным, грязным поступком. Точнее — после свадьбы допустимым. Жены обязаны целовать мужей, так заложено природой. Но даже в художественных книгах мне не нравилось, когда автор углублялся в романтику — я краснела и спешно перелистывала описания нежных касаний и робких взглядов.

Но теперь…

Во мне что-то переменилось. Порвалась леска, что стягивала мою грудь. И оказалось, что целовать Алексиса — это невероятное удовольствие. Что его прикосновения не вызывают во мне отвращения, а заставляют таять, делают податливой.

Все те дни, что я беспокоилась о нем, что думала, что вспоминала — я не допускала даже мысли о том, что он симпатичен мне не просто как человек. Как мужчина. Как первый и единственный мужчина, которому я доверилась, к которому испытала эмоции.

Он мне нравился внешне. С первой же встречи. Пусть я и называла его напыщенным индюком, но он был безумно красив. А когда мы познакомились ближе, когда я узнала о том, какой он сильный внутри, как непреклонен в своих поступках, как бесстрашен — рамки смылись окончательно.

Сейчас я толком не видела его лица, но темнота была мне даже на руку. Исчезла стыдливость, я не боялась дотрагиваться до кожи Алексиса, вести ладонями по его телу, запоминать его, изучать. Все те шрамы, все бугрящиеся мускулы, каждую выступающую вену. То, о чем даже в самом бесстыдном сне помыслить не смела, стало реальным. Здесь и сейчас.

Он прижался ко мне плотнее, его собственные руки будто опасались тронуть меня сильнее разрешенного, потому он держал их напряженными. Но моя вольность позволила Алексису чуть расслабиться.

И внезапно меня осенило.

Идея, которая ещё вчера показалась бы мне дикой, недопустимой, теперь согревала низ живота. Тысячей бабочек разлеталась под кожей. Растекалась по телу патокой. Одна лишь мысль о близости с Алексисом Коэрли заставляла моё сердце биться чаще.

Я положила ладонь на его обнаженный живот, коснулась тонкой ткани штанов, в которые был одет Алексис.

— Мэри, — он отстранился и покачал головой. — Не будем переступать границы.

Но я всё для себя решила.

Если мне суждено стать супругой лорда Фаркоунта, я не отдам ему свою невинность. Повторной проверки не будет (какой в ней смысл?). Так почему бы мне не отомстить ему хотя бы таким образом?

Нет, не отомстить. То, что я собираюсь совершить, не голая месть, не дурацкая прихоть. Это нечто другое. Глубже и важнее для меня самой.