Когда последний кентавр отступил назад, Старейшина накрыл чашу большой шкурой какого-то животного и начал интенсивно перемешивать, негромко бормоча что-то и постепенно добавляя содержимое из разных мешочков, висевших у него на поясе. Суп что ли варить собирается? Только бы не оказаться в нем главным ингредиентом!

Я пристально наблюдала за происходящим. Нурофет все больше хмурился, но видимо, даже он не имел права вмешиваться в действия Старейшин. Тут неожиданно подала голос кентавриха, которая продолжала смотреть на меня испепеляющим взглядом.

– Первый раз вижу, чтобы тимма участвовала в Игре Судьбы, – прошипела она, и ей вторило несколько женских голосов из глубин толпы. – Этот обряд касается только наших женщин! А тимму нужно как можно скорее подготовить к обряду, чтобы небеса не послали на нас кару за промедление! До полуночи осталось совсем немного!

Я презрительно посмотрела на нее. Уж как говорится, чья бы лошадь мычала… Не знаю, как часто ей доводилось видеть других принцесс, приносимых в жертву, но вот насчет полуночи она явно ошибалась – солнце светило прямо над нашими головами.

– Совет женщин считает, что вождь Одерии должен участвовать в Игре наравне со всеми, –  продолжала сердито говорить кентавриха, и остальные невольно притихли – видимо, ее слова все же имели некоторую власть. Этого еще не хватало! Кто она тут? Председатель женского профсоюза?

Но Старейшину, видимо, обеспокоило ее выступление. Он нахмурился и о чем-то тихо пошептался с двумя другими Старейшинами, которые специально для этого подошли поближе. Но по всей видимости, они его успокоили, потому что он утвердительно кивнул и выпрямился.

– Вожди племен Одерии, Мадинии, Карпатки и Аринтона участвуют в Игре Судьбы наравне со всеми, – громко провозгласил он и властно поднял ладонь, предвидя возражения. Однако Нурофет, похоже, не имел полномочий спорить со Старейшинами, и потому молча шагнул к каменной чаше.

Я ощутила неприятный холодок в области сердца. То, что у них демократия, это хорошо, но теперь может так получиться, что я достанусь другим кентаврам вместо своего Истинного? Несправедливо! Хоть я и не питала к Нурофету теплых чувств, всё же богиня говорила, что только вместе с ним я смогу исполнить пророчество. После чего, разумеется, убраться из этого лошадиного общества. Ну или сначала… Тело ведь все равно не мое. А потом уже можно и возвращаться.

Но, похоже, здесь действительно всё решал случай. В самый последний момент Нурофет словно задумался о чем-то, искоса поглядывая на меня, но затем высокомерно улыбнулся и презрительным жестом бросил маленькую прядь своих волос в общий котел.

–  Согласно правилам Игры Судьбы, сейчас я выберу пятерых мужчин, которые станут назначенными мужьями нашей тиммы, – произнес Старейшина, и я невольно закашлялась. Пять мужей? Для меня? Да ладно? Как говорится, не было ни гроша, а вдруг алтын!

Старейшина запустил руку в чашу и вытащил оттуда прядь чьих-то волос. Толпа мужчин возбужденно замычала, переминаясь с ноги на ногу – каждый из них явно мечтал, чтобы жребий принадлежал ему.  А Старейшина, казалось, специально тянул паузу, как взаправский театральный актер, и ничего не говорил.

Чьи же волосы ему выпали-то?

Старейшина медленно поднес клочок волос к лицу и вдохнул запах, а затем громко прокричал имя:

– Цагат Турмалин!

Кентавры разочарованно выдохнули. Из расступившейся толпы, важно ступая, вышел кентавр абсолютно черного цвета, с длинными черными волосами и таким же лоснящимся хвостом. Он был такой массивный, словно оживший конь со скульптуры Чингисхана. Приблизившись ко мне, кентавр окинул меня таким диким и вожделенным взглядом, что от страха я невольно попятилась назад. Да этот кентавр больше меня в десять раз, настоящий великан! Ростом он даже выше, чем Нурофет! Его гранитные мускулы выпирали под кожей, как египетские пирамиды. Даже просто стоять рядом с ним было страшновато, не то что представить, как он войдет своим... в мою.... Да я же просто умру!