— Уважаем…

— Рот закрыл и послушал, — глаза буквально кипят, наливаясь кровью: — Мой сын ни в чем не виноват. Это первое. Ему пятнадцать, никакой уголовной ответственности по закону и быть не может. Для того, чтобы навесить причинение, хотя бы вреда средней тяжести, как минимум, парнишка должен был полежать на больничной койке недельку другую…А посему ваша херня сшита белыми нитками — это второе, — сглатывает, а мне так и хочется зарядить в его морду: — Третье. Ты лично лишишься звания и горячо желанных взяток, а я прослежу, — выдаю это все сквозь зубы, не давая ублюдку вставить и слова.

Вылетаю с грохотом, со всей дури толкая дверь.

Нашелся, блядь, умник.

Смотрю на часы, еще и в ЗАГС сейчас, как раз, сука, то состояние.

Сажусь в машину, делая глубокий вдох, прежде чем завести двигатель.

— Здоров, Михалыч, — включаю громкую, газуя с парковки этого безобразия.

— О, какими судьбами!? Сто лет не слышались, Аристов! — посмеивается старый товарищ.

Когда-то помогал мне протоптать дорогу, но со всей взрослой жизнью, действительно, потерялись.

— Слушай, помощь нужна. — без обиняков начинаю, и сам ведь понимает, что не просто так звоню.

— Валяй.

— Говоров Марк, мальчуган лет 15-16. Нужно поскрести о семействе, в целом. Особенно папаша интересен.

— Хм…Говоров… Что-то знакомое, но тяжело на вскидку, Демид.

— Понимаю. День два край, дружище.

— Что за беда то?

— Да сын слегка напортачил по моей вине, — тяжело звучит, но как есть.

На том проводе пауза.

— Избил небось?

Киваю, прежде, чем вслух соглашаюсь.

— Ну-с, дело плевое, Романыч, не кипишуй. Все будет, — выдыхаю, тут хотя бы станет понятно.

— Спасибо тебе.

— Да брось, я б за своего пацана по волосу выдирал, так что…На связи будем.

— Добро.

Отключаюсь, разгоняя джип и лавируя в потоке. Опаздываю в ЗАГС, а обещал ведь быть. Наверняка там уже сидит, ждёт окрыленная желанной подписью… Снова скрежет зубов на весь салон.

Смириться? А может быть прикинуться умным и чистым, как якобы те, кто отпускают женщин, не причиняя боли?

Фуфло.

Эти умные и чистые говорят только потому, что уже готовы остаться без этих женщин.

Никакой потаенной морали.

А я…я, мать его, не готов.

И да, признаю, мог сказать не так, смягчить удар. Пусть кажется, что ублюдок и скот, которому хочется усидеть на двух стульях…

Только вот хрень в том, что мужчина устроен иначе. Мыслит по-другому, мир видит в другой плоскости, как и женщин в жизни встречает по нескольким определенным параметрам.

И это, мать его, природные инстинкты. Заложено генофондом. Как объяснить биологию? Когда говорил Ди, что полигамен, это, черт возьми, оттуда. Чистая правда. Каждый мужик на планете Земля так устроен.

С Дианой…с ней в момент внутри зажглось, что она моя.

Та, кто идеальная пара. Хрен знает, чудеса или нет, но как есть.

И да, разделяю эти понятия, и не считаю, что мне подойдет кто-то еще, но сейчас, твою мать, то самое, что зажглось, то слабо моргает, то вовсе тухнет.

Однако, она мать моих детей и она — единственная, кто могла бы стать Аристовой.

Больно ведь обоим. Глупо считать, что мужики не ощущают этого, что их не ломает. Хрен там, складывает так, что не в силах разогнуться. И это по-другому, не так, как у нее. Отсюда, черт возьми, и я не понимаю, и Ди не может.

Виноваты оба, поступки, слова, последствия.. Снежный ком, который ни черта не разгребешь. А может стоит и подождать пока он растает.

Подъезжаю, паркуя автомобиль и прежде, чем выйти из машины, смотрю на здание ЗАГСА, в котором мы уже семнадцать лет назад были.

Злость еще клокочет внутри, пусть и за вынужденным перерывом на философские мысли. Вместе с тем, как бы то ни было, за сына всегда буду переживать. Даже если не подаю вида. Наверняка, и Леон перенял это качество, потому как выдает свои переживания только в период сильных эмоций.