Еще раз выслушав комплименты, уже натягиваю на лицо уставшую улыбку и убегаю. Завожу машину и выезжаю со двора. Устала ужасно… С ног валюсь.

Но рада. Безумно рада тому, как прошел вечер. Ведь гости остались довольны и были в восторге.

Геннадий Петрович, 50 лет

19. Глава 18. Демид

— Аристов Демид Романович, — озвучиваю при входе в районный участок: — по поводу заявления на Аристова Леона.

Лейтенант смотрит оценивающим взглядом и набирает кого-то по телефону.

Короткий вопрос и отчет в трубку, пока я осматриваюсь в затасканном учреждении.

— Проходите.

Выходит вместе со мной, указывая на нужную дверь. Прохожу в условный кабинет, где мебели уже лет тридцать, а цветы, что стоят для уюта, явно работают против.

Хмурюсь, видя участкового по делам несовершеннолетних в компании незнакомца в гражданском. Он лениво и снисходительно оборачивается.

— Аристов Леон, — озвучиваю с нарочитым спокойствием, но меня перебивает этот напыщенный мужик.

— Знаем, мы, знаем кто вы, Демид Романович, — интересно…

Прищуриваюсь с вопросом в глазах.

— И?

— Очевидно тот, кто не знает, что такое воспитание, — смешок, который заставляет усмехнуться, сжав зубы.

Про меня то черт может говорить что захочет, но за сына глотку порву.

— Судя по всему, в семействе Говоровых крайне плохо наслышаны об ответе за свои слова, — сажусь напротив инспектора.

Исподлобья бросаю взгляд на рядом сидящего.

— Я бы не нагнетал обстановку на Вашем месте, — с напускной небрежностью отвечает: — Как бы так сказать…ситуация совсем не в Вашу пользу.

— Полагаю, ответное заявление сможет решить эту проблему.

Напыщенный индюк.

Думает, что обставит.

Хрена с два я испорчу сыну всю его жизнь этой херней, еще и не по его вине.

Сознание прорывает чувство вины, но я решу, иначе не может быть. Надо будет, на себя возьму, уж лжесвидетелей найти, не проблема.

Никакого учета в комиссии, ни тем более уголовной или административной ответственности Леону не будет.

— Хм…— дайте подумать, — театрально почесывает подбородок: — Доказательств нет, — ржет ублюдок.

Разминаю шею, улыбаясь.

— Так ведь, гражданин инспектор? — обращается к полицейскому, который в это время рыбой глазами водит.

Правосудие, вашу мать.

— Пока сложно сказать, но медицинское освидетельствование подтверждает… — обращается ко мне, попутно посылая взгляд на этого человека.

— Где?! Подтверждение где, показывайте, — озвучиваю жестко и резко, а щуплый товарищ лет тридцати прямо ждет указаний от костюмного экземпляра.

— Знаете, Демид Романович, я бы…

— Договаривались?! — ухмыляюсь, переводя взгляд.

Весь вид кричит, что это крыса. Не мудрено, что парень кидается словами и не чует страха последствий. Есть в кого.

— Нет, дорогой друг, — намеренно выделяет слова: — Замолчал бы и принес извинения, — встает, застегивая пуговицу пиджака: — Не без взносов за моральный ущерб моему ребенку.

Опа, вот и оно.

Тоже поднимаюсь, стараясь держаться и не набить физиономию, как сделал Леон.

— Так сразу бы и сказали, — оборачиваюсь на чепушилу в форме: — Что деньжат хотите. Это ведь именно Ваш способ решения всех проблем, верно?

Думают дурака нашли.

Как же.

Знавали не таких, и где они сейчас.

— Думаю, в этом случае, нет, — улыбается мерзкой улыбкой, и вдогонку бросает купленному оборотню: — Вы знаете, что делать, уважаемый, как я и говорил.

Смотрю в спину этому коротышке, буквально сжимая кулаки в карманах брюк.

— Демид Романович…

— Заткнись, — облокачиваюсь на стол, а внутри клокочет лютый коктейль ярости: — Если этой подставе будет ход, я обрушу весь город с проверками на каждого в этом клоповнике, усек?!