– Да, – отвечаю слабо. – Дай мне бутылку, вылью на себя, от воды как будто действительно легче.

Отбираю жидкость и с щедростью лью себе на лицо. Вот уж действительно плевать на прохожих. Жара, духота, наверняка я не одна, кому плохо. И как ни противно, но Влад прав. Я почти не ела. Давление, наверное, упало, или что там с ним обычно происходит.

– Лучше? – Иванов озабоченно всматривается в мое лицо.

– Совсем немного. Все же надо позвонить няне, – резко наклоняюсь к рюкзаку и едва на сваливаюсь с лавочки от приступа головокружения.

– Расслабься, Катя, – произносит Влад, возвращая меня на место, – я помогу. Я не такой монстр, каким ты меня считаешь, – говорит он и спокойно достает телефон из рюкзака и протягивает его мне.

– Спасибо, – выдавливаю из себя.

А сама думаю: «Да, для ужасных вещей у тебя есть родители, ни к чему тебе самому марать свои руки».

25. 25

– Алло, Вика, – хриплю в трубку, теперь у меня еще и голос захотел повредничать, – ты где? Мы тут в парке на дорожке, что ведет к озеру, нам бы пригодилась твоя помощь, хоть я и говорила, что сама справлюсь. Кажется, надо было лучше питаться, мне не очень хорошо.

Влад сидит на корточках передо мной и не уходит. А так некомфортно при нем разговаривать с няней. И перед ней тоже некомфортно, и без того давно не гуляла сама с детьми, а тут вышла и сразу не справилась.

– Что она сказала, придет? – спрашивает Иванов, как только я выключаю смартфон.

– Да, придет. Ты можешь идти, наверняка ведь торопился куда–то, не нужно из–за меня задерживаться. Мне уже лучше.

– Я не тороплюсь, я тут в отпуске, – он пожимает плечами и порывается сесть рядом со мной на лавочку, как резко передумывает. – Я сейчас вернусь, только никуда не уходи! Тебе нельзя одной.

– Да можешь не возвращаться, – бормочу ему вслед, – больно ты мне нужен.

– Мама, это кто? – спрашивает Лена.

– Никто, котик, абсолютно никто. А вы с Андрюшей молодцы, настоящие мамины умнички! Хорошо себя ведете, в садик вас пора отправлять, к другим деткам, мама и так задержалась с садиком, хотела побольше с дедушкой общаться, – хвалю детей с грустной улыбкой, а сама думаю, что, может, хватит сидеть, вроде уже действительно еще немного лучше стало.

Все равно пока не поем, состояние полностью не наладится. Если, конечно, причина в питании. Да и дома есть кондиционер, можно охладиться, и переживаний о детях не будет, в квартире безопасно.

Осторожно поднимаюсь и потихоньку разворачиваю коляску.

– Так и знал, что ты так поступишь, – произносит сзади запыхавшийся Влад, – бежать пришлось. Присаживайся обратно.

– Слушай, отстань уже, а? Не доводи хоть ты меня.

– Поешь, вместе пойдем, если няня не придет, – говорит он и сует мне в руки шоколадку и булочку. – Ничего лучше не нашел, но продавщица заверила, что выпечка свежая. Она и выглядит ничего, так что, думаю, не соврала.

– Спасибо, конечно, – сколько раз я его уже поблагодарила, надо завязывать, – но, сказано, у тебя нет детей, это ж делить на троих теперь надо.

– Не надо, я и малышне взял. Держите в бумажке, хорошо? Не нужно ручками трогать, – говорит Влад Лене с Андреем, а потом снова поворачивается ко мне. – Они все сахарной пудрой посыпаны, никакой начинки нет, я не знал, есть ли у вас аллергия на что-то.

– Ладно, – выгибаю правую бровь и возвращаюсь на лавочку.

Можно и поесть, тем более булка выглядит уж очень аппетитно, а горький шоколад при любом недомогании с сосудами полезен, как мне помнится.

«Он же не отравил их?» – приходит в мою голову вопрос уже под самый конец булочки.