— Ты зачем им столько вкусняшек отдал?!

— Ты стоишь дешевле, Ниа? — делано удивился он. — Или оспариваешь моё решение?..

— Нет! — почти закричала Ниарика. — Ты всегда прав!

— Вот и хорошо, — кивнул Реток. — Если выкуп принят, то мы пойдём.

Они дошли до двери, когда кто-то спросил:

— А можно мы поделимся?

— А это уже ваше дело, — весело ответил Реток. — Моё дело — выкупить своё!

— Какой хороший обычай… — услышали они перед тем, как закрылась дверь.

Почти до самого места стоянки Ниарика молчала. А потом обиженно всхлипнула:

— Ты даже не попробовал меня…

— Не спеши, Ниа. Сначала дела герцога, а потом наши.

— А вдруг ты потом откажешься от меня?..

— С чего бы это?! — удивился он. — После выкупа?

— Ну…

— Никаких ну!

— Ты назвал меня женой…

— Хочешь оспорить, Ниа? — усмехнулся Реток.

— Нет! Я хочу подтверждения… Чтоб ты был уверен, Рет!

— А я уверен, Ниа! Но пока нас ждёт немного работы. В том числе и на наше благо.

13. Глава 12

Даже если слеза —

Это ж к счастью теперь.

И уже навсегда…

Работы оказалось не так уж и мало. Хотя выпала она в основном на долю Ретока. А Ниарике достались страсть и вожделение. И даже не в отношении Ретока…

В самом начале, остановив повозки метрах в ста выше по склону от прежней стоянки, Реток повёл Ниарику в кладовку. Увидев то, что он достал из-под нижней полки, и содержимое корзины, она с придыханием спросила:

— Это всё мне?!

— Нет, — строго сказал он. — Закон караванщиков — не забывать о других!

— Как скажешь, Рет… — с неприкрытым сожалением произнесла она.

Сходив на кухню, Реток принёс две кастрюли, за розетку из вощёной бумаги перетащил в одну два торта-корзинки и оставшееся место засыпал эклерами. Повторил процесс со второй кастрюлей и сказал:

— Это герцогу с герцогиней, это Эльзе с Рикорисом, а это нам.

— Зачем Рикорису?! — возмутилась Ниарика. — Эльзе… Да! А ему незачем!

— А вдруг у них возникла та же проблема, что и у нас?

— У нас проблема?.. — с ужасом спросила она.

— Конечно! Как дожить до утра. Нам же есть захочется?

— Да…

— Эти эклеры мы ссыплем в корзинку. Нашу. Вот тебе четыре — ешь! А я снаружи буду работать…

Когда Реток отцепил последнюю повозку и вернулся, Ниарика сказала:

— Один остался эк… Ну, булочка. Хотела оставить тебе две…

— Доедай. Я повозки разверну.

Реток поставил две повозки так, чтобы пандус передней совпал с пандусом отцепленной. А затем они принялись переносить бельё, одеяла, корзинку, бутыль с водой из озера…

— Ниа! Ты сыр любишь?

— Конечно! Только его и раньше редко привозили…

И Реток прихватил из длинного блюда с крышкой половину уже нарезанного сыра.

— Нам и Рику я положил по одной ложке. Думаю, справимся. А Арлеи пускай серебряными вилками едят.

— Конечно, — согласилась Ниарика. — Мы будем здесь? Кровати узкие и друг над другом…

— На пол матрацы кинем?

— Да. И окно надо завесить чем-нибудь. И… — Она смутилась. — Тазик нужен…

— Маленькая кастрюлька подойдёт? — улыбнулся Реток.

— Да…

Вторую повозку отцепили в полусотне метров ниже по склону. Здесь пришлось переносить лишь кастрюлю и постель с одеялами.

— Всё! — сообщил Реток, заперев вторую повозку. — Теперь едем к Озеру Снов.

— А если придётся там ждать, ты сможешь меня хотя бы целовать?

— Почему же нет? — улыбнулся Реток.

— А это… Ну, по-вашему, можно только ночью?

— По-любому, Ниа, можно, только когда дела все сделаны. Но всегда найдётся немного времени…

— Да, Рет. Всегда…

***

Обниматься и целоваться им удалось всего минут десять — пришли Рикорис и Эльза.

Рикорис выглядел решительным и даже суровым, словно готовился оборонять крепость. Правда, без особой надежды на победу. А в глазах Эльзы одновременно жили мечтательность и безысходная тоска…