Он признал, что грузить на складах в замке проще, чем разгружать здесь. По многим причинам. Но караванщики закидали повозки за двадцать одну минуту, а кочевники управились лишь за час. Хотя девушки ещё и вымыли повозки изнутри.

Ниарика ходила за Ретоком, как приклеенная, и всё время предлагала уединиться в головной повозке. Однако он заявил, что пока работа не закончена, никаких удовольствий. А заметив, что Ниа погрустнела, добавил:

— А ты у меня будешь на сладкое.

Это многое исправило в настроении девушки, а намёки стали немного реже.

Кстати, Реток не ошибся, взявшись наблюдать за разгрузкой. Когда убрали мешки с зерном из большой комнаты, пошла мука. А мука — это такая штука, которую ни одна мешковина не удержит! Так что грузчики довольно быстро побелели. А свою правоту Реток ощутил, когда ему сказали, что в маленькой комнате стоят какие-то ящики…

«Маленькой комнатой» оказалась кладовка, где обнаружились небольшие ящики со специями, два ящика коньяка и столько же вина.

— А маркиз Элар большой шутник, — пробормотал Реток.

Вино и коньяк Реток велел отнести в повозку герцога. Туда же, позднее, последовал маленький мешочек сахара. А вот два небольших бочонка пива Рет оставил в последней повозке: мало ли что ещё придёт в голову Рикориса?

Кроме того, у девушек, которые считали и всё записывали, постоянно возникали вопросы:

— А это что?

— Чай, — честно признался Реток.

— Я вижу, что написано на мешочках! Как это оформлять?

Реток задумался, а потом спросил:

— Вы по утрам что пьёте?

— Отвар горных трав.

— Вот! Так и оформляй! Только это листья…

В конце концов Ретоку всё надоело настолько, что он наплевал на главное правило караванщиков и на очередные приставания ответил просто:

— Я не имею понятия, что и сколько было загружено! Моё дело привезти!

— А если мы ошиблись?!

— Так всё у вас на складе! Считайте на здоровье! Хоть до восхода солнца в Пустоши! А если что-то не сойдётся, то валите всё на маркиза Элара! Ему-то всё по барабану!

— А никаких барабанов не было… — растерялась девушка.

— Вот! Он ещё и барабаны припрятал!

И никто не засмеялся…

А когда Реток опустил пандус последней повозки, кочевники дружно ахнули. Вся большая комната была заставлена бочками в два яруса.

— Ничего! — успокоил Реток, заглянув внутрь. — В коридоре опять мешки!

К разочарованию Ретока в повозке ничего интересного и требующего его внимания не оказалось. Впрочем, это была лишь его точка зрения.

— Рет! Ты только не ругайся! — попросила девушка-учётчица. — Там четыре бочки мёда… Это не ошибка?

— Не знаю я. А у вас, что мёда много?

— Нет почти. Его только детям и больным дают.

— Горный? — спросил Реток. И вздохнул после кивка девушки: — Всё-то у вас горное… — А это, — и он произнёс по слогам: — па-сеч-ный! Почувствуй разницу!

— Всё! — крикнул кто-то из повозки. — Последний мешок!

— Да уж… — покачал головой парень, весь испачканный в муке. — Побольше, чем в трёх фермерских обозах будет! Это если без пива…

Девушки с тряпками и вёдрами перебрались в последнюю повозку и оттуда закричали:

— Реток! А тебе ещё парочка невест не нужна?!

— Вдруг Ниа чего-то не умеет!

— Так мы поможем и научим!

Реток улыбнулся и ответил:

— Сами друг у друга научимся! А три — мне многовато будет!

Ниарика показала девушкам язык, а те расхохотались.

Реток послал Ниарику проверить, хорошо ли вымыли вторую повозку. Особенно маленькую комнату. А сам занялся разрешением очень важной, хотя и совершенно не касающейся его проблемы. Дело в том, что на герцоге и герцогине были надеты только длинные ночные рубашки. Ни о платье, ни о приличном мундире никто не побеспокоился! В кастеляншу Реток верил — наверняка и белья, и постельных принадлежностей было в избытке, но верхняя одежда…