— Нет! — вскинулась Ниарика. — Мне нельзя спать! На рассвете я должна…

— Спи, Ниа! Я посижу с тобой и разбужу ровно в шесть.

— Правда? — сквозь слёзы спросила она.

— Да, Ниа! Спи. А кому эти вкусняшки?

— Вам, — ответила она, вспомнила его руки, улыбнулась и скользнула в прекрасный сон.

Карамель делили тщательно, в присутствии всех, кто ещё не спал: младшим больше, старшим меньше. Долю Ниарики завернули в бумагу и положили в карман её куртки. Ну а две девушки, вернувшиеся со свиданий и желающие поделиться впечатлениями, просто потеряли дар речи от вида такого богатства.

Сестра не обманула и разбудила Ниарику в оговоренное время, предупредила, чтоб она не шумела, умылась, не забыла чужую куртку, а сама ушла спать. Через две минуты Ниарика уже бежала по переулку к повозке и ничуть не удивилась, увидев у пандуса Рикориса.

Он не спал вообще. Бродил по окраинам посёлка кочевников, смотрел на глупую улыбку луны и улыбался ей в ответ. Довольно часто Рикорис прикрывал глаза, вытягивал руки вперёд и тут же ощущал тяжесть тела Эльзы…

Из полезного, как считал он сам, Рикорис сделал лишь одно: подобрал два крепких шеста, верёвки и спрятал всё в переулке неподалёку от повозки.

И вновь ходил, вспоминая, как растирал нежные ступни Эльзы…

***

— Доброго утра караванщикам! — приветствовал Рикорис Ретока, стоящего над опущенным пандусом.

— И кочевникам добра в это утро! — откликнулся Реток. Он пригляделся к шестам на плече Рикориса и одобрительно кивнул: — А я не догадался… Заноси.

Едва ступив на пандус, Рикорис спросил:

— А Эльза?

— Спит, — ответил Реток, благоразумно умолчав о причине. — А вот и Ниа!

Она швырнула куртку Ретока на пандус, увернулась от шестов на плече Рикориса и, ворвавшись маленьким смерчем в повозку, повисла на шее караванщика.

— Думал, я просплю?! Да, Рет?! Ты вернёшься ко мне?!

— Соскучиться не успеешь! — заверил Рикорис, укладывая шесты вдоль стены.

— Успею! — недобро сверкнула на него глазами Ниарика. — Иди своей оленихе зубы заговаривай!

— Спит она, — вздохнул Рикорис.

— Так загляни, — посоветовал Реток. — Может, уже проснулась?

— Нехорошо как-то… — засомневался Рикорис.

— Тогда иди, Рик, стой в другом месте! — зло бросила Ниарика. — Чтоб хорошо было!

Рикорис поплёлся в коридор, а Ниарика толкнула Ретока на кровать, уселась к нему на колени и впилась в его губы поцелуем. Едва оторвавшись, она недовольно прошептала:

— Ты отказался от меня…

— С большим трудом, Ниа, — так же тихо заверил Реток. — Подождём чуть-чуть?

— Только чуть-чуть, — улыбнулась она. — А ты правда приедешь за мной?

— Ниа. Разве я уже не сказал это?

— Сказал, — согласилась она. — Но мне хочется услышать ещё раз…

Через некоторое время она спросила:

— А ты будешь очень ругаться, Рет… Ну, если у нас будут только девочки?

— Зачем? — удивился Реток. — Они будут такие же красивые, как ты, и за ними парни табунами ходить будут!

— Не надо табунами. Пусть только по одному…

Рикорис в это время стоял парализованный на пороге комнаты Эльзы. Он почти минуту топтался перед закрытой дверью, а потом чуть приоткрыл её. И тут же его зрение и слух превратились в воронку: он слышал только тихое дыхание Эльзы и видел лишь её лицо с непослушной, прилипшей ко лбу прядью светлых волос…

Из этого состояния он выбирался медленно, словно оса из плошки с мёдом. Но нашёл в себе силы тихо прикрыть дверь, пройти по коридору и сказать:

— Ниа! Нам надо выйти наружу. Заря уже…

— Не хочу!

— Надо, Ниа, — улыбнулся Реток. — Рик прав.

Ниарика погладила щёку Ретока.

— Я буду ждать… Очень!

И выскочила из повозки, опередив Рикориса.