— Очень странный вопрос, Эль… — удивился Рикорис. — Конечно!

— А почему ты не говоришь мне об этом?

— Вода мокрая, огонь горячий, небо голубое, я тебя люблю… — перечислил он после короткого молчания. — Зачем говорить об очевидном, Эль?

— Наверное, ты прав, Рик… Но ты хоть иногда говори мне об этом. Ладно?

— Понял, Эль. И сейчас, любимая, мы поедим, и ты ляжешь спать.

— А ты?!

— А я буду рядом.

— Хорошо. Только я не хочу есть. Ты же сказал, что как невеста я могу капризничать.

— Это ты сказала, Эль. И… Или ты невеста, капризничаешь и не ешь, или — любимая.

— Ты со мной говоришь как с маленьким ребёнком, Рик! Но я поем.

— Хорошо, Эль.

Небольшая размолвка возникла у них перед сном, когда Рикорис стащил матрац с верхней кровати и положил его в ногах кровати Эльзы перед окном.

— Я знаю, что вчера тебе было неудобно спать! Но неужели ещё и так противно?!

— Зачем ты так говоришь, Эль? Вчера всё было даже слишком хорошо. Но сегодня…

— Сегодня что-то изменилось?! Ах да! Мы теперь жених и невеста! И поэтому всё будет иначе?!

— Да, Эль, — терпеливо сказал Рикорис. — Теперь всё будет по вашим обычаям. Потому что я хочу быть с тобой всегда. И это обязательно будет.

— А мне Ниа сказала, что лучше всего положить на пол два матраца рядом и…

— Ниа тебя научит! — нахмурился Рикорис. — Только она уже жена Рета, а мы…

— Отвернись! Тупой кочевник!

Когда Эльза уже лежала в кровати, а Рикорис почти разделся, она позвала:

— Рик. Подойди ко мне, пожалуйста... Ты прости меня, Рик. Это я глупая… Поцелуй меня.

Одним поцелуем дело, конечно не ограничилось. А потом она взяла его руку и положила себе на грудь.

— Нет, — улыбнулась она. — Тебе не противно. А я дура…

— Нет, Эль, — возразил Рикорис. — Ты у меня умная. Просто…

— Дура, — печально повторила она. — Дура, что вчера не настояла… Испугалась…

— Ничего, Эль. Всё у нас ещё будет…

Он держал её за руку, пока сладкий сон не одержал победу.

18. Глава 17

Дорога… Дом…

И снова в караван.

Мы век в пути.

Ретока разбудили два глухих удара о пол у окна. Он осторожно вытащил руку из-под головы Ниарики, бесшумно поднялся и подошёл к окну. Как он и ожидал, на полу валялись два пивных крана, а снаружи, на расстоянии вытянутой руки, в рассветных сумерках целовались парень и девушка.

— Это нельзя! — вдруг возмутилась девушка.

— Почему это? Вчера было можно, а сегодня нельзя?

— Вчера было у Озера…

Реток негромко кашлянул и с хрустом потянулся.

Парочка отпрянула друг от друга, и парень тихо сказал:

— Мы краны принесли.

— Принято, — откликнулся Реток. И не удержался: — Ты женись на ней — и к Озеру ходить не надо будет…

Когда парочка кочевников ушла, Реток поднял краны с пола и отнёс их в раковину на кухне. Лишь там он обнаружил, что совершенно гол.

— Вот до чего семейная жизнь доводит… — с ухмылкой пробормотал он.

Он тихо оделся, отрезал кусок мяса и прошёл в комнату управления. Плавно подняв повозку, неторопливо повёл её вниз по склону к повозке Эльзы. А уже в конце короткого пути всполошился: ему показалось, что перископ герцога движется!

Когда повозки почти соприкоснулись, Реток опустил свою на землю и быстро выскочил в боковой люк. Где-то на уровне окна комнаты Эльзы он громко зашептал через вуаль:

— Рик… Рик! Быстро иди в комнату управления!

А сам отпер люк и принялся ждать.

Хотя долго ждать не пришлось — Рикорис выскочил уже одетый, даже при ножах. Только глаза моргали слишком часто.

— Что случилось, Рет?

— Пока не знаю. Не уверен. Люк не закрывай! Пошли…

Так что, когда герцог Арлей, неслышно ступая по траве, подошёл и осторожно заглянул за угол повозки, он увидел ноги Ретока, торчащие меж повозок и задницу Рикориса, которого едва слышным шёпотом костерил караванщик: