— Ну, а всё-таки? — не отступает он, не сдвинувшись с места.

— Буду молиться за твою корыстную душу. Всю жизнь. Мало?

— Да нет, пожалуй, достаточно, — он ржёт в голос и, наконец, подходит ко мне. — Я тебя подсажу, а ты обратно залезешь на забор и освободишь куртку. Лады? А потом помогу слезть.

Киваю и чувствую, как он обхватывает мои ноги и легко приподнимает. Подтягиваюсь на руках и снова забираюсь на этот злосчастный забор. Снимаю куртку с острого штыря и смотрю на парня.

— Ну что смотришь? Прыгай. Не боись, поймаю. Хотя стой, рюкзак сначала сними и кинь. А то и им зацепишься.

— Ага, а если ты его возьмёшь и убежишь? А я так и останусь тут сидеть, как курица на насесте, ещё и без вещей.

— А у тебя что там? Бабки, брюлики есть?

— Нет. Только почти две тысячи рублей.

— Негусто. У меня с собой и то больше. Давай прыгай уже. Не нужны мне твои гроши.

Немного поколебавшись, я снимаю рюкзак и кидаю в снег рядом с парнем. А затем аккуратно, следя за тем, чтобы ничем не зацепиться, снова сползаю по стене и почти сразу чувствую, как он меня подхватывает и ставит рядом с собой.

Разворачиваюсь и смотрю на прилично высокого парня, рассматривающего меня весёлыми голубыми глазами. Года на три старше меня. Он наклоняется, поднимает мои шапку, рюкзак и отряхивает от снега. Протягивает мне.

— А ты что делала на заборе-то? Слушай, может, ты воровка?

— Что? — натягиваю холодную шапку, ёжусь. Я успела прилично подмёрзнуть. Блин, надо что-то сказать, правдоподобное. — Никакая я не воровка. Просто… Отец строгий сильно, в клуб не пускает. Вот я и нашла выход.

Быстро выбираюсь из сугроба и направляюсь в сторону остановки. Людмила Васильевна как-то раз упомянула, что она находится чуть дальше в посёлке напротив магазинчика в километре от дома.

— Да? И как же отца твоего зовут?

— Слушай, а дай телефон, пожалуйста. Позвонить надо срочно.

— И что мне за это будет? — не унимается молодой человек.

— Могу посоветовать хорошего священника, — от раздражения, холода и злости я, вообще, перестаю соображать, что несу.

— Зачем? Для причащения моей корыстной души? — смеётся он.

— Нет. Для отпевания, — бросаю и ускоряю шаг. Надо поторопиться. И пост охраны проскочить быстро и незаметно.

Он без труда догоняет.

— Мобилу не могу дать. Села, — бросаю на него недоверчивый взгляд. — Ну правда.

Подходим ближе к посту охраны. Никого не заметив, я ускоряю шаг. Молодой человек не отстаёт.

— Так как твоего отца зовут, говоришь? — не сводя с меня насмешливых глаз, спрашивает он.

Вот пристал-то! Какая тебе, вообще, разница?

— Не суть. Слушай, спасибо тебе за помощь! Но я тороплюсь. Пока! — не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и размашисто шагаю от этого неприятного места подальше. И вдруг чувствую, что меня резко останавливают за плечо. — Ну что ещё-то?

— Видишь ли, так вышло, что я немного знаком с хозяином дома и прекрасно знаю, что нет у него дочери, — выдаёт этот улыбающийся паршивец и чуть крепче сжимает моё плечо. Ощутимо, но не больно. Вырваться точно не получится.

Боже мой! Да что ж такое-то?!

Лихорадочно шевелю извилинами и соображаю, что бы ещё такого сказать, чтобы он меня уже отпустил.

— Так, я это… недавно объявилась совсем. До этого с мамой росла. Вот ты и не знаешь ничего обо мне. Сам же сказал, что немного знаком с хозяином. Не думаю, что он всем докладывает подробности своей личн… — не успеваю договорить, как молодой человек разворачивается и идёт в сторону ворот буквально таща меня за собой. Я изо всех сил торможу ногами, но ботинки попросту скользят по снегу. — Э-эй… Ты что? Стой же! Ты что делаешь? Отпусти меня!