Ну а что? Лихо он всё провернул. Удобненько так.

— Ты слышишь меня?

— Слышу. Знаешь, ты не мог бы оставить меня? Я бы хотела прилечь и… Обдумать всё, что ты сказал. До меня, знаешь ли, туго доходит.

— Полин, давай только без глупостей, — задерживает на мне задумчивый взгляд и бесшумно уходит.

Выдыхаю одновременно со звуком тихо захлопывающейся двери и смотрю на часы — час ночи. Придумываю план. Решаю выйти около пяти утра. Как раз в доме все должны спать, а с шести утра, по идее, работает общественный транспорт. Мне главное из-под надзора Хилого свинтить, а там разберусь. И обязательно доберусь до дома. Блин, мамочка моя бедная с ума, наверное, сходит от беспокойства!

Спать не хочется совершенно. Да я так волнуюсь, что уснуть, по-моему, ещё суток трое точно не смогу.

Обдумывая и анализируя всё то, что со мной произошло за сутки, диву даюсь, как я вообще могла во всё это влипнуть! Нет, это помешательство какое-то. Я точно рехнулась с этим Хилым-Дэном. Как ему удалось так запудрить мне голову? Хотя безмозглую голову и пудрить особо не надо. Будет мне наукой.

Нет, доверять ему точно нельзя. И пойми сейчас, где он говорил правду, а где нет. Так, мне просто нужно вернуться, а там всё встанет на свои места. Владимир Петрович с мамой во всём разберутся.

Без десяти пять закидываюсь таблетками, так как температура начинает ползти к утру. И несколько стандартов беру с собой. Горло болит жутко, и слабость накатывает во всём теле.

Тихонечко, стараясь не издавать ни шороха, накидываю куртку, шапку и поднимаю с пола приготовленный рюкзак. В последний момент, подумав, достаю перцовый баллончик, так, на всякий случай, и выхожу в коридор. Лестница тускло освещена стильными светильниками на стенах, и я беспрепятственно спускаюсь, но на последних ступеньках слышу неясный звук в глубине первого этажа.

Засуетившись, в панике, огибаю лестницу и прячусь под ней. От страха забываю, как дышать. Только слышу приближающиеся неторопливые шаги и крепче сжимаю прохладный баллончик. Отступаю на шаг вглубь и слышу пронзительный звон металла обо что-то стеклянное… Резко оборачиваюсь и понимаю, что замком рюкзака задела какую-то вазу.

— Какого чёрта?.. — мгновенно раздаётся грубый мужской голос и в следующую секунду в моё укрытие заглядывает сам боярин. — Мелкая? Ты что здесь делаешь? — недовольно спрашивает он и делает шаг ко мне.

Сама не понимаю, но, видать, от нервного напряжения, страха, я нечаянно нажимаю на баллончик и в следующую секунду слышу шипящий звук. Я не собиралась этого делать. Само собой как-то получилось. Только облако пара летит почему-то на меня, а не в сторону боярина.

Я даже сообразить ничего не успеваю, как хозяин сей усадьбы резко ударяет меня по руке, выбивая баллончик, и раздаётся трёхэтажным матом. Моё единственное оружие звонко ударяется о кафель и отлетает куда-то в сторону.

— Твою мать! Дура, ты чё наделала? — рычит он.

Хватает меня за шкирку и выволакивает из укрытия. От неожиданности я открываю рот и резко втягиваю воздух с неприятным запахом перца и ещё какой-то химии. Мгновенно закашливаюсь в приступе дикого удушья.

— Арт, — слышу сквозь кашель торопливые шаги Хилого сверху. — Ты что делаешь?

— Твоя идиотка… Апчхи… Перцовку распылила… Апчхи!

Возмутиться у меня даже желания не возникает, потому как чувствую нарастающее с какой-то невероятной скоростью жжение в глазах, на шее и ниже. Надрывая горло и лёгкие, растираю ладонью открытый участок шеи и груди. На глазах выступают слёзы. Их начинает резать с такой силой, что открыть просто невозможно.