Я, вообще-то, благодарна должна быть этим людям…

Только вот не нравится мне ни дом, ни люди. Начиная от охранника у ворот, заканчивая боярином. Все мрачные такие, суровые с гнетущим взором. Особенно боярин, тьфу… хозяин.

Хозяин молча дожидается, пока мы с ним поравняемся, и, протягивая руку для приветствия Хилому, нарушает напряжённое молчание первым:

— А знаешь, Дэн, ты меня снова удивил.

— Не думаю, что это плохо. Особенно для тебя, — спокойно отвечает Хилый.

А вот хозяин еле заметно меняется в лице. Словно сбрасывает эту самую непроизвольную, искреннюю удивлённость и надевает маску привычного, холодного самообладания.

— Сейчас мне некогда, а вечером пояснишь, на кой ты в дом притащил ребёнка, — говорит он, оставляя последнее слово за собой. И, не глядя на меня, огибает Хилого. Уверенной поступью спускается на первый этаж.

Кошмар! Неприятный тип! Ребёнка… Да даже если и так, то что? Просто он это сказал таким тоном, словно ребёнок для него это мелкая, препротивнейшая букашка. Такого пренебрежения к себе я ещё не встречала.

Не такой уж я и ребёнок. Хотя для него, может, и гожусь в дочери. Он примерно ровесник моей мамочки.

— Это Артур. У него мы и погостим. Нам сюда, — поясняет и тянет меня ко второй двери справа. Открывает её и подталкивает внутрь. — Твоя комната. Туалет и ванная напротив. Моя соседняя. Если что-то понадобится, то Людмила Васильевна поможет. Ну и ко мне с любым вопросом в любое время суток.

— Я надолго здесь? — оглядываю просторную комнату в нежно-голубых тонах и хмурюсь. Нет, комната очень красивая, с большой кроватью. Но чужая и неприветливая какая-то, что ли. В принципе, как и всё в этом доме.

— Как получится, — отвечает он и уже разворачивается, ступая за порог. На меня же с его уходом словно паника накатывает. До жути не хочется, чтобы он меня оставлял.

— Стой, — почти выкрикиваю с колотящимся сердцем.

Он останавливается, чуть вскидывает тёмную бровь и смотрит выжидающе. Я же теряюсь. Нервничаю.

— Мне нужно знать, что с мамой. Позвони Владимиру Петровичу, пожалуйста.

— Как только будут новости, я тебе сообщу.

— Денис, подожди, — снова останавливаю и встречаю его цепкий тёмный взгляд. — Что? Тебя ведь Денисом зовут? — на всякий случай уточняю я. Ведь этот Артур его Дэном назвал. А Дэн — это сокращённый вариант имени Денис. После секундного замешательства он как-то нехотя и с осторожностью кивает, а я продолжаю: — Хотя бы Артёму надо позвонить, — перевожу взгляд на настенные часы. — Блин, он сейчас не ответит. На олимпиаде уже.

— Я позже зайду. Отдыхай.

Дверь за ним тихо закрывается, а меня накрывает тревожным чувством безысходности.

Господи, что я тут делаю? Что я вообще натворила?! Где была моя голова, когда соглашалась на эту авантюру? Как я могла уехать ночью с незнакомым парнем почти за тысячу километров от дома? Почему так слепо и безропотно поверила каждому его слову? Нет, я точно рехнулась! Не иначе! Романтики мне хотелось. Какая, к чёрту, романтика? Это безумие какое-то!

Надо было просто вызвать полицию и к девчонкам ехать. А не вот это всё!..

Что же делать-то? Боже, что делать?

Я начинаю лихорадочно метаться по комнате, нервно сжимая виски ледяными руками, и думаю, думаю, думаю… Больную голову просто разрывают вопросы, но ни одной дельной мысли в ней так и не сгенерировалось.

Спокойно! Надо успокоиться!

Так, что я имею на данную секунду?

Суетливо оглядываюсь и замечаю свой чёрный кожаный рюкзак, стоя́щий на полу. В два шага подлетаю к нему и быстро вытряхиваю содержимое на кровать. На белом узорчатом покрывале хаотично расположились тушь, бальзам для губ, расчёска, студенческий, перцовый баллончик, стринги, обычные трусы, кошелёк… Стоп!