— Мам, — перевожу взгляд на свои ноги, укрытые простынею, снова посылаю сигналы своему мозгу, чтобы он дал команду мышцам и расшевелил мои пальцы, — мам, я не чувствую своих ног.

Ощущаю, как все вокруг плывет, слезы мгновенно выступают на глазах и быстро скатываются по щекам, а в это время неконтролируемый страх крадется по позвонкам. К горлу подкатывает раздирающий ком и не позволяет сделать вдох, легкие болезненно сжимаются в груди, и я ощущаю, как теряю над собой контроль.

— Девочка моя, — старается утешить меня мама, обнимает и целует в висок.

— Мам, что происходит? — истерика накрывает меня с головой.

Я хватаюсь руками за металлические поручни кровати и пробую опустить ноги вниз, но они как лежали мертвым грузом, так и остаются лежать.

Слезы бесконтрольно капают на больничную ночнушку, я не успеваю протирать глаза.

— Мам, — голос прорезается, меня всю трясет.

— Прости милая, — она делает шаг назад и смотрит на меня, а затем поджимает свои губы, стараясь не разреветься. — У тебя травма позвоночника, врачи сказали…, — она тяжело выдыхает, и я расстроено наблюдаю, как по ее щекам все же стекают слезы, — врачи сказали, что ты больше не сможешь ходить.

Она резко закрывает свое лицо руками и в палате раздается истеричный плач. Я отказываюсь верить в услышанное, бегло осматриваюсь и чувствую, как меня следом накрывает паника. Пальцы со всей силы впиваются в простынь, и я теряю дар речи, не могу собрать мозги в кучу, не могу сообразить, как быть дальше. Как жить дальше?

— Это сон? — с надеждой смотрю на маму. — Мам, скажи, что это сон!

Кричу, что есть мочи, меня сразу же оглушает мерзкий писк приборов, экран ярко мигает красным цветом. В палату молниеносно врываются врачи, пытаются меня успокоить и уложить, со всей силы давят на плечи, а я не могу остановиться, не могу усмирить внутренних демонов, которые вырвались наружу и устраивают кромешный ад. Какая-то неведомая сила заставляет меня сопротивляться.

Замечаю блеск тонкой иглы, мне что-то вкалывают, тело мгновенно обмякает, и я падаю на подушку. Взбесившееся сердце успокаивается, веки опускаются, и я снова погружаюсь в темноту.

*****

Просыпаюсь, и взгляд сразу же цепляется за широкое окно, на улице уже темно. Опять эта дурацкая палата, значит, все происходит наяву. К горлу подступает ком, и я тяжело вздыхаю. В голове туман, не позволяющий остро реагировать на травмы и подавляющий приступы паники.

Мама мирно дремлет на диване, прикрывшись пледом. Я обращаю внимание на свои ноги, стягиваю простынь и вижу их ужасное состояние, все синие и в ссадинах. Пытаюсь пошевелить пальцами, хоть немного, пристально гипнотизирую их, чтобы заметить хоть малейшее движение, но все глухо.

Расстроено откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Если бы не успокоительное, которое мне вкололи, я бы снова забилась в истерических конвульсиях. Лежу в полудреме и слышу, как медленно открывается дверь палаты.

Открываю глаза и застаю на пороге Мию и Линдси. Они подозрительно осматриваются и входят на носочках, ведут себя максимально бесшумно.

— Мы так рады, что с тобой все хорошо, — довольно шепчет Линдси и берет меня за руку.

— Что случилось? — смотрю на подруг и замираю в ожидании ответа.

— Ты вообще ничего не помнишь? — удивленно вскидывает брови Мия.

— Последнее, что помню, как мы упали.

— Эмма, — нерешительно говорит Линдси, — после того, как вы упали, ребята сразу испугались и разбежались. Мы вызвали скорую, сказали, что просто катались все вместе и Тай не справился с управлением.

— А где Тайлер? — тяжело сглатываю.