Внутри все сжалось от ощущения, что меня облапошили. Мама и сестра даже не думали о том, чтобы дать мне шанс поступить. Они скрыли новый порядок прохождения испытаний и отправили в Брухен, зная, что меня тут и слушать никто не станет без нужной заявки.

– Мама ничего не получала, – пробормотала я. Мне претило откровенно лгать, но сказать правду я никак не могла. – А есть возможность самой подать эту заявку? Как вообще она оформляется?

Руби задумалась и потом сказала:

– Я точно не знаю, за меня родители подавали. Но я могу спросить у Ганса, как только он освободится в приемной комиссии.

– Было бы здорово! – не смогла я сдержать ликующий возглас.

– Сейчас только полдень, мне нужно помочь маме в мастерской, – с улыбкой поделилась Руби. – Я вышла всего на минутку за одним недостающим ингредиентом. А тут ты, я не смогла пройти мимо. Джулиан здорово испортил жизнь Гансу, когда тот только поступил в академию. Никто не должен страдать из-за таких, как он. Если ты мне поможешь с зельями, то я освобожусь пораньше, и мы встретим брата после работы в комиссии.

– С удовольствием, – тут же отозвалась я, прикинув в голове, что пока будем возиться с ингредиентами, у меня появится возможность расспросить Руби о местных порядках, особенностях и жилье. Нужно же где-то остановиться на время прохождения испытаний.

– Показывай, что делать.– Я с решительным видом засучила рукава.

Оказалось, что Руби помогала матери в небольшой мастерской одной очень уважаемой пожилой ведьмы. Увидев улыбчивую рыжеволосую женщину с россыпью задорных веснушек на носу, к своему стыду я снова позавидовала Руби. Ее мама совсем не походила на мою. Таринья обрадовалась появлению дочери, обняла ее, расспросила о том, почему та задержалась, и приняла меня на редкость доброжелательно, заявив, что лишняя пара рук в мастерской всегда кстати. Никогда я еще не чувствовала себя так легко и непринужденно с ведьмами в одной комнате.

Ни Руби, ни ее маму не волновало то, как я выгляжу. Они даже не поинтересовались, почему поступающая в академию ведьмочка ничем не напоминает рыжеволосых себе подобных. Единственное, что имело для них значение так это, то насколько умело я обращаюсь с сырьем для ингредиентов. А уж это я делала виртуозно.

Мне выдали серый халат, фартук, перчатки и косынку. Все вещи были заговоренными и явно не из дешевых. Видимо, мастерская хоть и не блистала внушительными размерами, все же приносила неплохую прибыль. Когда я спросила об этом Руби, она рассказала, что госпожа Химер прославилась на весь Брухен своими косметическими зельями. Хозяйка мастерской не отличалась внушительной силой и входила только в третий круг ведьм, а средства по уходу за собой не требовали значительных магических вливаний, вот та и нашла себе применение в подходящей области. Ее зелья даже в столицу поставляли, пусть и в небольших количествах.

– А твоя мама из какого круга? – спросила я и тут же пожалела, что задала такой бестактный вопрос.

Руби помрачнела, отвернулась к ступке, где измельчала расторопшу, и буркнула:

– Не из какого. Мы не входим в ведьминское сообщество. Маму оттуда выгнали, когда она вышла замуж за мага и отказалась его бросить.

Я ожидала чего угодно, но только не того, что встречу в свой первый день в Брухене отверженную. Теперь понятно, почему у Руби темно-каштановые волосы и карие глаза, без крови мага такого сочетания сложно добиться – ведьминское наследие все перебивало.

Пусть ведьмы в большинстве своем и не создавали семей, но им никто не запрещал выходить замуж, при желании. Вот только давняя вражда уж никак не предполагала, что ведьма и маг смогут создать официальную пару. Если такое случалось, то обоих изгоняли из сообществ, а их дети становились отверженными, то есть теми, кому с рождения заказан путь в ковен магов и шабаш ведьм.