Святой Будда! А ведь мне казалось, что я сопротивляюсь, вырываюсь, мычу, дёргаюсь, отворачиваюсь от его настойчивых губ. Но то, с какой лёгкостью, как тряпичную куклу, он меня раздел и заставил сжать ладонью его член, почти не оставляло шансов, что я выберусь цела и невредима.

Горячий, пульсирующий член, что он заставил меня гладить, управляя моей рукой, увлажнился на головке, когда Артур застонал, стиснул зубы и стал стаскивать с меня джинсы. Его член выскользнул из трусов и предстал передо мной во всей красе, когда, воспользовавшись тем, что дрожащий от возбуждения парень занялся моими штанами, я выдернула руку.

— Артур! — я упёрлась двумя руками в его грудь, тщетно пытаясь остановить. — Не надо! Я не хочу! Не хочу так! — выкрикивала я почему-то шёпотом бессмысленные слова.

— А-А-А! — справившись с джинсами, развернул он меня спиной к себе и сунул руку в трусики. — Поздно, детка! — прохрипел мне на ухо.

Я судорожно сжала бёдрами его пальцы, стараясь не пустить дальше, но ему словно большего было и не надо. Он лишь раз погрузил их в глубину моей промежности, и тёр клитор, когда толкнул член между моих ног. Толкнул, скользнув между плотно сжатых бёдер, сделал ещё два толчка, дёрнулся, содрогнулся всем телом и блаженно застонал, уронив голову на моё плечо.

Медленно вытащил пальцы из моих трусов, посмотрел на влагу на них.

— А врала: не хочешь. Никому не говори!

Я машинально кивнула и невольно вздрогнула, когда он выдернул член, и острый край головки сквозь тонкую ткань трусиков, что так и остались на мне, скользнул по плоти.

Судорожно вздохнула, когда поняла, что всё это время почти не дышала.

— Сука, ты же меня… — я стукнулась лбом в шкафчик, — трахнул.

— Хотел бы трахнуть — трахнул, — где-то за спиной у меня, так и стоявшей в растерзанной одежде, прозвучал его голос. — А я просто на тебя кончил. Потому и прошу: не рассказывай про мой позор.

Позор, что он меня как бы пожалел?

«Настоящий мужик» просто выебал бы и не церемонился?

Вжикнула брючная молния — он одевался. Я слабыми руками попыталась натянуть брюки, когда Артур подал мне салфетки.

— Прости, что немного тебя попачкал. Очень сильно хотел, — когда я так и не взяла салфетки, он рывком развернул меня к себе и стал сам стирать с джинсовой ткани сперму.

Её запах, не такой уж и противный, как говорили девчонки, скорее ореховый (да, так пахнут жёлуди), заполнил небольшую комнатку, в которой иногда пот и несвежие носки воняли куда противнее. Но чувство, что меня растерзали, истязали, изнасиловали, совсем лишило сил.

Я рухнула на лавку, когда Артур вернул на место мои штаны. Только лифчик застегнуть не позволила, справилась сама. Поправила блузку.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он, как ни в чём не бывало.

— Ты издеваешься? — хмыкнула я.

— А похоже? — удивился он.

Его пухлые арабские губы, смоляная щетина, загнутые ресницы, чёрные глаза — вся эта густая восточная красота теперь казалась мне не просто приторной — отвратительной. А я себе — грязной, использованной и неожиданно… неудовлетворённой.

— Сама доберусь, — натянула я куртку.

— Да прекрати, — решительно встал он. — От тебя же воняет. Мной. Как ты поедешь в автобусе? Сейчас закрою контору и отвезу.

Но прежде чем выйти из подсобки, вдруг подтянул меня к себе:

— Ты такая сладкая, детка, м-м-м…

4. Глава 4. Яна

Его поцелуй, горячий и влажный, я напрасно пыталась смыть, третий раз подряд намыливая рот, лицо и мочалку.

Вывернув кран едва тёплой горячей воды до упора, я почти час стояла под душем.

Немного поплакала.

Немного себя пожалела.