— На что? — обалдела я.

— На то, чтобы принять моё предложение. И это, надеюсь, поможет тебе решиться, — развернул он ко мне бумагу.

— А это… что? — смотрела я на водяные знаки. Выражением моего лица можно было иллюстрировать поговорку «как в афишу коза».

— Это миллион рублей, — ещё ближе подвинул бумажку Платон. — Вексель на предъявителя. Понимаю, не бог весть какая сумма. Но на пару свеженьких платьишек, купальник и поездку хватит. А такой скромной девушке, как ты, может, даже на две поездки. Даже на всё лето — отдохнуть и чудесно провести время, а не тратить его на втюхивание дешёвых экскурсий неблагодарным прохожим. Это просто как вариант. Ты можешь потратить эти деньги как твоей душе угодно.

— Деньги за ночь с вами?

— Не обещаю быть нежным, вкусы у меня грубоваты, но обещаю, что ничего страшного с тобой не произойдёт.

— Вы серьёзно? — мне хотелось покрутить у виска.

Но его каменная рожа даже не дрогнула.

— Совершенно серьёзно.

— А если я не соглашусь?

— Твоё право. Я не буду тебя ни преследовать, ни настаивать, — ткнул он в вексель, где пером и чёрными чернилами была вписана сумма «миллион рублей» и стояла его подпись.

— Я отдаю тебе бумагу сразу, чтобы ты смогла снять деньги заранее и убедиться, что всё без обмана. Адрес банка, где можно обналичить вексель, указан на бланке.

— А если я сниму деньги и сбегу?

— Тогда мне придётся тебя найти и заставить выполнить условия договора.

— Простите, выебать?

— Прощаю. Выебать.

Я открыла рот, чтобы также откровенно послать его далеко-далеко, откуда не возвращаются, но не стала. Абсурдность ситуации была настолько очевидна, что слова были лишними. Я встала:

— Теперь я могу идти?

— Ещё кое-что, — поднялся он следом. Его широкая спина, казалось, загородила окно, загородила солнце и белый свет, пока он снова доставал что-то из плоской кожаной сумки, и наконец развернулся. — Это карта с неограниченным лимитом в салон красоты, где ты можешь провести хоть весь день. За мой счёт, конечно. Это тебя тоже ни к чему не обязывает. Маски, обёртывания, сауна, эпиляции, депиляции, массаж — всё, что тебе будет угодно. Ну и, возможно, мне заодно. Наслаждайся, — помахал он у меня перед носом пластиковым прямоугольником и сунул его в карман фартука к листовкам. Туда же, аккуратно свернув, положил чёртов вексель. — Куда и во сколько подъехать, тебе скажут в салоне.

— Теперь всё? — не удержалась я от едкого смешка.

— Вот теперь всё, — кивнул он серьёзно и всё так же абсолютно невозмутимо. — И да, дорогая Золушка, — заставил он меня обернуться, когда я не то, чтобы пошла в сторону выхода — стала переставлять ноги, словно мне их только что выдали и я не умею ими пользоваться. — Запомни: время ограничено. Через два с половиной дня в восемь часов вечера срок действия векселя и моего предложения закончится. Твой миллион превратится в тыкву.

— Окей, дорогая фея, — кивнула я.

Вышла на улицу. И замерла в полной прострации.

Святые обоссанные панталоны! Это что сейчас было? Это как вообще называется?

Я потрясла головой, словно надеясь вытрясти из памяти всё, что произошло.

К несчастью, это было не так просто.

Может, сразу порвать этот сраный вексель? О том, чтобы согласиться на отвратительное непристойное предложение не могло быть и речи.

Но грёбаный документ да сытый желудок были подтверждением того, что разговор с Платоном действительно был. Его не придумал мой вдруг помутившийся разум. Мне не напекло голову, я не падала в обморок, где мне приснился дурацкий сон.

В одностороннем порядке решив, что на сегодня моя работа закончена, я повернула за угол дома к офису.