– Пожалуйста, без резких движений, коллеги. – Не отводя глаз от лапы, Андрей попытался найти на подносе хоть что-нибудь полезное. – Мона, дорогая, присядь. Я, видишь ли, потерял всякий интерес к чаю.

Ноги Моны сотрясала мелкая дрожь, поэтому она с облегчением рухнула на стульчик. Существо на треть втащило себя на причал. Голова твари оказалась безволосой, с острым гребнем, начинавшимся там, где у человека обычно находилась линия роста волос. Большие круглые глаза едва заметно светились. Тонкая линия рта оставалась неподвижной.

– Андрей Николаевич, а почему вы накачали кошку успокоительным и напичкали крючками, если рассчитывали на любовь со стороны этой твари? – дрожащим голосом спросил Тит.

– Я рассчитывал, что кошку съедят, а не полюбят, Тит.

Нащупав пульт управления Волнорезом, Андрей оборвал трансляцию мозговых волн из лаборатории. Существо мгновенно встревожилось. Еще секунду назад его движения были плавными и острожными, но сейчас всё изменилось. Оно рывком выдернуло себя из воды и нависло над кошкой, широко расставив кривые ноги.

– Уй! Уй! Уикх-а. Уикх-а, – проговорило существо тонким заунывным голосом.

На плечах и хребте поднялись ряды рудиментарных плавников, образовывая подобие гривы. Безносое рыло наконец-то породило рот. Только больше он напоминал широкую яму, набитую вогнутыми острыми зубами.

– Боже мой, – прошептала Мона.

– Тише, дорогая, тише. – Андрей поднял револьвер, целясь в тварь.

Тит вдруг понял, что стульчик под ним слишком неудобный и маленький. Несмотря на это, он всё равно пытался вжаться в него поглубже. А еще поднял руки и заткнул пальцами уши.

– Андрей Николаевич, вы же не собираетесь пальнуть прямо сейчас?

– Я еще не настолько выжил из ума, чтобы навлечь на наши головы ярость этого существа, Тит. Успокойся и дай мне привыкнуть к весу оружия.

Существо покосилось на них и больше никак не проявило интереса. Оно сосредоточилось на кошке. Уродливая голова наклонилась ближе. В округлых глазах разгоралось желтоватое пламя, говорившее о том, что наступили сумерки. Существо взяло добычу в лапу, и голова кошки перекатилась по голубой перепонке.

Какое-то время амфибия изучала леску и даже погладила ее, пытаясь понять назначение прозрачных струн, а немного погодя смяла кошку в сумасшедший ком из крючков, шерсти и подливки и впихнула всё это себе в пасть. Последовали жевательные движения, сопровождаемые хрустом передатчика и косточек, после чего существо развернулось в сторону моря. Леска собралась в углу уродливого рта, оттянув там кожу.

– Нет, стой! – выкрикнул Андрей, не помня себя от волнения и азарта. Он вскочил. Револьвер в правой руке дрожал. – Если ты уйдешь сейчас, то испытаешь сильнейшую боль, а то и вовсе погибнешь!

Существо никак не отреагировало. Оно чуть наклонилось и прыгнуло, точно пловец, намеривающийся стрелой войти воду. Леска натянулась, и существо с грохотом упало на причал. Нижняя половина тела свесилась. Существо яростно зашипело, извернулось, вскочило на ноги и потянуло леску на себя.

Заслышались тоненькие хлопки, означавшие, что леска лопалась.

– Не дайте ему уйти! – проорал Андрей. – Мне нужен этот мозг!

Тит до последнего не верил, что из этой безумной затеи что-то получится, но на всякий случай заготовил плотные перчатки, которые взял у Моны в оранжерее. И вот сейчас, торопливо пропихивая пальцы в положенные им места, он вдруг понял, что это бесполезно. Какой смысл держать леску, если она всё равно порвется?

Потом Тит вспомнил, что они использовали леску от разных производителей. Некоторая запросто выдерживала разрыв в двести килограммов. В двести! Паромник иногда привозил по просьбе Опарину катушки самой прочной, но она обычно лежала без дела. Вплоть до сегодняшнего дня.