– А вы довольно бойкий для своих… – произнесла Зельда Мамбург, принимая его помощь. – Сколько вам, господин Галынский?

– Сорок с хвостиком.

– То есть сорок три – сорок четыре?

– Примерно так, – улыбнулся Вик. – Сюда.

Телохранитель сделал было движение, чтобы сопроводить свою нанимательницу – а возможно, потянулся за костью в ее сумочке, как предположил Вик, – и остановился, обнаружив упреждающий взгляд банкира.

– Это только для клиентов, – безжалостно сказал Вик. – Подождите, пожалуйста.

Зельда Мамбург вдруг расхохоталась, что выглядело особенно дико, учитывая ее траурную шапочку с вуалеткой.

– Боюсь даже представить, какие сценки вы разыгрываете в спальне, господин Галынский.

– Ну что вы. Мы – мирные миссионеры и несем слово божье в самые дремучие уголки.

Лицо Зельды Мамбург, наполовину скрытое вуалеткой, дрогнуло, и она опять расхохоталась. Казалось, старая перечница уже никогда не остановится, однако через полминуты она таки взяла себя в руки. Глаза ее отливали холодом и жадностью, если не сказать местью. Она явно кое-что поняла, но не спешила этим делиться.

– Будь я проклята, господин Галынский, если половина здешних клиентов не ваша заслуга.

Отвесив галантный поклон, Вик еще раз предложил руку. Зельда Мамбург скользнула взглядом по собравшейся гармошкой ткани пиджака и охотно взяла банкира под локоть.

«Ну вот и всё, Вик, дело почти в шляпе. Главное, не облажайся. Шакалы только этого и ждут».

Он повел пожилую еврейку в сторону хранилища, и ему совсем не понравилось, как Зельда Мамбург и Захаров, ассистент управляющего, переглянулись. Словно телепатически обменялись новостями. И главной новостью был он – Виктор Иосифович Галынский, сорокатрехлетний сумасшедший. Что ж, себя он подобным ярлыком не клеймил, но отчетливо видел, как это делают глаза других.

Пришлось стиснуть зубы, чтобы не разразиться проклятиями. Однако злость улетучилась при виде входа в хранилище. Огромная двадцатитонная дверь, похожая на стальную пробку, находилась в положении «ОТКРЫТО». Это означало, что дверь была полностью распахнута, а придверная зона хранилища, регулируемая тремя приводными моторами, – поднята.

Сейчас особая панель, покрытая ковролином, образовывала единое полотно с полом. Когда нужно было сдвинуть гигантскую дверь, она опускалась. И поднималась в случае штатной работы банка. Это позволяло таким важным и хрупким особам, как Зельда Мамбург, не сбиваться с шага, когда они входили в хранилище, чтобы вверить банку свои цацки.

– Что с вами, господин Галынский? – спросила Зельда Мамбург, когда они миновали охранное армирование. – Вы побледнели, как ладони мертвеца. А уж я-то на них насмотрелась, можете мне верить.

– Ничего страшного. Просто это место… э-э… особенное для меня.

Зельда Мамбург хмыкнула, но ничего не сказала.

Сердце Вика бешено колотилось, хотя вокруг простиралось самое обыкновенное банковское хранилище. Возможно, оно было чуть лучше и надежнее прочих, но в остальном оставалось всё той же бронированной коробкой с начищенными полами, вмурованной в бетонный короб, частично уложенный в землю.

Два зала – клиентский и особый.

Клиентский – отрада глаз. Высокие лакированные стеллажи, похожие на библиотечные, и аккуратные передвижные лесенки. Банковских ячеек – чуть больше трехсот. Мягкое янтарное освещение, поданное на поворотных светильниках на шинопроводе, чтобы не пропустить и чешуйки кожи. Шесть столов с зелеными лампами. Под такую сунешь затертую фамильную драгоценность, а она сверкает так, словно ее выставили на витрину ювелирного магазина.