— Не уверен насчет «кратчайшие» и «весь», — точно цепляется к нюансам Дмитриадис. — Но если твой благоверный соберёт часть суммы, а ты без замечаний и штрафов отработаешь свой срок, мы поищем выход из сложившейся ситуации, и я пересмотрю начальную сумму.

Впервые не сразу нахожу, что сказать:

— То есть альтернативный вариант списания долга всё же существует? — вскидываю брови, обретая робкую надежду. — Может, и начнём с этого?

— Ты в этом вся, — с явным неудовольствием на лице мотает головой Костас: — Торгуешься, ещё не ударив пальцем о палец. Не обольщайся, Никита, не в моих правилах прощать долги, — осекается, когда на столе начинает голосить айфон.

Дмитриадис берёт телефон. Неспешно глядит на экран. Отвечает на своём языке, а по отцу, если мне не изменяет память, Костас — грек.

Разговор длится недолго. И без каких-либо эмоций. Но после этого звонка, Дмитриадис, делает другой:

— Амир, войдите, — коротко бросает, и только в комнату входят уже знакомые охранники, Костас возвращается к моему делу:

— У меня нет времени продолжать нашу беседу, и без того затянулась, поэтому… — жует слова. — Выбор за тобой.

Называет несколько вакансий, вгоняя в полнейшее недоумение.

— Шутишь? — хмыкаю, забыв, что обещала быть послушной и смиренной. — Официантка? Уборщица, кастелянша… Посудомойщица??? — всё больше кажется смехотворным предложение Дмитриадиса. — С такой работой я буду у тебя в рабстве до скончания века!

— Отчего же?! Если не боишься работы, готова совмещать несколько… — продолжает в том же тоне Костас.

— Есть другие варианты? — нагло бросаю.

Дмитриадис молча таранит меня карими глазами:

— Вспоминаю старую-добрую Никиту, идущую в бой и готовую рисковать, — задумчиво тянет Костас.

— Есть или нет? — иду ва-банк.

— Нет...

— Босс, — вклинивается в диалог главный дознаватель, — может, она согласится...

— Нет, — категорично качает головой Костас.

— Вы о чём? На что соглашусь? — а вот меня интригует. Я, к слову, очень люблю выбор! И сама люблю принимать решение, а не когда выкручивают руки и требуют.

— Есть вакансия, но она не для тебя.

— Почему?

— Ты принципиальная.

— Очень, — соглашаюсь горячо. И тотчас: — Но хотела бы услышать все варианты...

— Эскорт, Никита. Дело в том, что на лучших местах работаю сотрудники, в которых я уверен. Они держатся за места, потому что оплата достойней, чем на подобных специальностях у других работодателей. В том числе и девчонки эскорта, но здесь удержаться сложнее, ведь девочки, рано или поздно, устраивают свою жизнь…

Меня совсем не впечатлило последнее. Я по-прежнему в шоке от предложения.

— Ты мне предлагаешь стать шлюхой?

— Ничуть! — хмурится Костас. — Поэтому и говорю: не для тебя. Ты принципиальная. Деньги тебя не волнуют... Ты думаешь сердцем, выбираешь душой с кем и когда...

Вот почему-то берёт сомнение, что это он перечисляет, как мою добродетель.

— Ну и падкая на смазливые лица, — завершает мысль упрёком, напоминая старое.

— Именно! — киваю зло. — Сердцем и душой! — выделяю главное. — Так что я не покупаюсь и не продаюсь! — отрезаю полная важности. — Потому с такими, как ты, ни за какие деньги!

Костас продолжает безучастно сидеть, будто его ничего не волнует.

— А я разве предлагал? — словно нарочито обдаёт холодом. Скучающе крутит в ладони айфон. — Ты не в моём вкусе. Предпочитаю других...

— А-а-а, — опять хмыкаю. — Доступных, непритязательных, дешёвых и слепых, — не остаюсь в долгу.

— Зато честных. Они не набивают себе цену на пустом месте, а я выбираю подходит это мне или нет. Так что, однозначно, за такую, как ты, я бы и бакса не дал. Да и никто в здравом уме… Амир, — переводит взгляд на главного дознавателя. — Ты бы её купил?